– Ты собиралась искупать меня в сандаловом масле?! А дальше что? Надеть на меня брюки и повесить на шею галстук? – Она всплеснула руками. – Да что уж мелочиться! Давай сразу окрестим меня лордом Оливером, и дело с концом!

Петти отпрянула, округлив глаза.

«О, черт! Опять я вышла из себя. Теперь девица никогда…»

С губ Петти сорвался короткий, удивленный смешок. К изумлению Оливии, камеристка прикрыла рот ладошкой, пряча улыбку. У Петти есть чувство юмора? Быть того не может! Петти – служанка дьявола, а у таких не бывает чувства юмора. Это библейская истина. Оливия почти в этом не сомневалась.

Скрестив руки на груди, она смерила Петти подозрительным взглядом:

– Ты ведь на самом деле не злая, так?

Петти постаралась придать лицу прежнее невозмутимое выражение, ноне смогла удержаться от очередного язвительного смешка.

Леди Гринли погрозила ей пальцем:

– Больше тебе меня не провести, милочка. Теперь я все про тебя знаю.

Глубоко вздохнув, Пети пожала плечами:

– Все равно мне это уже начало надоедать. – Оливия нахмурилась:

– Но зачем…

В этот момент дверь, соединявшая хозяйские спальни, отворилась, и в комнату вошел Дейн.

– Добрый вечер, дорогая.

Петти сделала изящный книксен и выпорхнула из комнаты.

Оливия проводила камеристку недобрым взглядом. Может, Петти полагала, что просто поклонилась хозяину, но Оливия уловила в ее взгляде не только уважение.

Петти явно была влюблена в Дейна.

Запретная и несчастная любовь. Бедная Петти! Хотя что еще можно ожидать, когда молодой красивый лорд берет в дом впечатлительных девиц? Такое, наверное, случалось сплошь и рядом. Человеческому сердцу нет дела до должностей и положения в обществе. Человеческое сердце – вольная птица, а не ручная.

И полное надежды девичье сердце Петти неминуемо будет разбито.

Оливия перевела взгляд на Дейна. Мужчины – самые настоящие крысы. Пожалуй, с самого начала она была права.

Она изо всех сил пытается стать идеальной виконтессой, а Дейн всячески тому противится. А ведь она хотела стать его супругой не только на словах!

Войдя вечером в спальню жены, Дейн обнаружил, что Оливия отнюдь не в неглиже, как он ожидал.

Она стояла в пеньюаре напротив камина возле наполненной до краев ванны.

Какая удача! Наконец-то он увидит, как ее груди лоснятся от мыльной пены. День складывался весьма неплохо.

Оливия подняла на него непривычно грустные глаза.

– Дейн! Думаю, нам надо поговорить.

«Нам надо поговорить». Эти три слова были способны повергнуть сердце любого мужчины в еще больший трепет. Его самого ни разу не огорошивали этим заявлением, но чутье, доставшееся по наследству от предков-мужчин, помогло Гринли безошибочно распознать надвигающуюся опасность.

Сейчас начнется.

Но он попытался стряхнуть с себя груз тысячелетней психологической обработки. Что за чушь лезет в голову! Оливия, наверное, хотела по-новому оформить гостиную или что-нибудь в этом духе. Дейн твердо решил дать ей полную свободу действий и толстый кошелек в придачу.

– Что стряслось, дорогая?

«Боже милостивый, пожалуйста, сделай так, чтобы речь шла об отделке гостиной!»

Оливия медлила, покусывая губу. Это не сулило ничего хорошего. Абсолютно.

– Почему… – Она сделала вдох и решительно посмотрела ему в глаза. – Почему мы до сих пор не скрепили наш союз любовной близостью?

Виконт открыл от удивления рот.

Черт! Надо было заранее придумать объяснение, какую-нибудь красивую и гладкую речь о том, почему разумнее немного подождать, но увы – ничего такого он не подготовил. А теперь только и мог, что молча таращиться на нее, не в силах вымолвить ни слова.

Момент был упущен. По выражению его лица Оливия догадалась, что дело неладно. На лбу ее внезапно пролегла складка.

– Дейн?

Слишком рано. Будь у него чуть больше времени, он бы удостоверился в том, что ее влечет к нему. Он бы осторожно прощупал этот вопрос. Он бы…

Честно говоря, не было у него никакого плана. Он лгал себе точно так же, как и Оливии. Позволил ей поверить, что когда-нибудь у них будет нормальная семья. Он всего лишь тянул время, пытаясь отсрочить ночь, когда придется признаться: став его женой, она угодила в безвыходное положение.

– Я подвел тебя, Оливия. – Ему невыносимо было смотреть на нее, видеть, как на ее прелестном личике отразилась тревога. – Ты была моей единственной надеждой, но теперь я… – Он осекся.

Дейн отвернулся, чувствуя себя неуклюжим верзилой, которому не место в ее спальне. Он был уродом, ошибкой природы. И теперь надо как-то объяснить ей, что связала она себя с уродом на всю оставшуюся жизнь.