Шрифт:
– Надеюсь, меня хватит на все, – засмеялась Маделина, искоса взглянув на Филипа. – Филип не хочет, чтобы я бросала работу, и я тоже – даже после того, как родятся дети.
– Все, что по душе моей жене, по душе и мне, – заявил Филип. Он потянулся к ее руке, на которой блестело платиновое обручальное кольцо с чудесным бриллиантом в тридцать карат, загадочно мерцавшем в свете свечей.
Маделина ответила на пожатие, перевела взгляд с Полы на сэра Рональда и спокойно сказала:
– Я считаю, что женщины, которые бросают работу после рождения ребенка, просто убивают себя. На мой взгляд, одно вполне совместимо с другим – все дело в умении. Ну и, конечно, в немалой степени это зависит от того, что собой представляет женщина.
– Ну вот! – воскликнул Шейн. – Последний вальс!
Он поднялся, обогнул стол и предложил Поле руку:
– На сей раз, дорогая, я никому тебя не уступлю.
– А я бы всем, кроме тебя, отказала.
Они скользнули друг другу в объятия, и Шейн повел ее в вальсе. Прижимаясь к нему, Пола чувствовала себя уверенно и надежно – как в детстве. Да, им повезло – ей и Шейну. У них было столько общего. Настоящая, непреходящая любовь, дети, интересы, образ жизни. И он так хорошо понимал ее, понимал, что она должна выполнить свое предназначение – предназначение внучки и наследницы Эммы Харт. Жаль, она не сказала, что, помимо всего прочего, женщине нужен хороший муж, чтобы ее хватило на все. У нее он был.
Перед ее мысленным взором встал Джим. Воспоминания о нем уже давно стали смутными, фрагментарными, их отодвинули события, случившиеся после его смерти, и люди, которых она теперь любила и которые заполняли ее жизнь. Похоже, она не могла даже толком представить себе те годы, когда не была женой Шейна. Но после замужества время ускорило свой бег. Эта внезапно пришедшая мысль заставила Полу отпрянуть от мужа и поднять голову.
Он посмотрел на нее, удивленно сдвинув черные брови.
– В чем дело?
– Да ничего, все нормально, милый. Я просто подумала, что вот уже и Новый год вот-вот наступит, и он пролетит так же быстро, как предыдущие.
– Наверное, ты права, дорогая. Но можно посмотреть на дело и с другой стороны – восемьдесят второй год – только первый из тех пятидесяти лет, что нам предстоит прожить вместе.
– О, Шейн, как хорошо ты это сказал. И какая славная перспектива – лучше не придумаешь!
Он прижался губами к ее щеке, крепко прижал к себе и, кружа, повлек на середину зала. Пола была счастлива. Она огляделась, задерживая взгляд на родственниках и друзьях. Вот уж поистине встреча кланов – Харты, О'Нилы, Каллински – все они здесь сегодня.
Ее мать танцевала с Джейсоном и казалась такой же влюбленной, как Маделина, вальсировавшая в объятиях Филипа. Неподалеку ее свекор Брайан старомодно вел мать Шейна. Заметив ее взгляд, Джеральдина подмигнула ей. Вот в танцевальном кругу появились Эмили и Уинстон, а сразу вслед за ними Майкл и Аманда. Заметила Пола и тетю Элизабет, танцевавшую со своим мужем-французом Марком Дебуаном, которому явно нравился сегодняшний вечер. Даже тетя Эдвина поднялась со стула и с помощью галантного сэра Рональда присоединилась к танцующим.
Музыка резко оборвалась, Лестер Лэнин обратился к гостям:
– Дамы и господа, почти полночь. По радиосети отеля транслируется Би-би-си. Слушайте, «Биг Бен» начинает отсчитывать удары…
Все остановились. Зал погрузился в молчание. Огромные часы Вестминстера звучали мерно и отчетливо. Раздался последний удар. Шейн обнял и поцеловал Полу, поздравляя ее с Новым годом. Вслед за ним подошли Филип и Маделина.
Пола тоже от души обняла Маделину.
– Еще раз, Мэдди, добро пожаловать в нашу семью. И пусть этот год будет первым в череде ваших счастливых лет с Филипом.
Мэдди была тронута до глубины души. Она хотела ответить Поле, но тут оркестр заиграл «Олд ленг сайн».
Пола и Филип подхватили ее за руки, и они вместе запели старую шотландскую песню.
Оказавшись в новой семье, Маделина чувствовала, что ее любят, и она была счастлива, что принадлежит к ней. Как ей отблагодарить судьбу? Столько лет печальной одинокой жизни – и вот все переменилось!
Глава 25
Голова Маделины покоилась у Филипа на плече. В спальне было темно и тихо. Тишину нарушало только ровное дыхание Филипа, едва различимый шелест шелковых занавесок да тиканье бронзовых часов на старинном французском комоде.
Для января погода была непривычно мягкая, почти весенняя, и Филип, ложась спать, открыл высокое окно. Но ночной ветер был прохладным, в нем чувствовался соленый привкус Средиземного моря и зелени садов, окружавших Фавиоллу. Маделина выскользнула из кровати, подошла к окну и, облокотившись о подоконник, выглянула наружу, наслаждаясь тишиной, убаюкивающей землю в этот ночной час. Она посмотрела вверх. Небо было непроницаемым, густым, совсем черным и напоминало огромный бархатный балдахин. Звезды сияли. Луна, прежде скрытая облаками, теперь выплыла наружу – яркая и совершенно круглая.