Некогда звук его собственного убийственного смеха пугал его, но теперь – нет.

– Я уже не тот, что раньше, – сказал он вслед четверым мужчинам сердитым тоном. – Не такой уж красивый, не такой изысканный, возможно. Но красота, конечно, может выражаться и в поступках.

Перед глазами у него на миг все затуманилось, но он не обратил на это никакого внимания. От инфекции, проникшей в раны на лице, у него постоянно держалась температура, а мозг пребывал в возбужденном состоянии. Он еще удивит этого тщедушного деспота, Наполеона. Он вернется с четырьмя красивыми головами в сумке и еще с одним призом, и Бонапарт будет вынужден вернуть ему его земли и титулы.

Примитивно и жестоко. Ну, хорошо. Возможно, он сумеет извлечь удовольствие из мучений этих подонков.

Или их дам…

Чтобы не находиться в одной комнате с леди Алисией, Стентон оделся к маскараду раньше. Герберт быстро и ловко помог ему переодеться, после чего Стентон вышел на террасу, чтобы провести драгоценные свободные часы в размышлениях, вертя в руках свою простую черную маску.

Правила приемов в загородных домах напомнили ему, почему он избегал таких мероприятий. Вот он здесь, и у него остается всего несколько дней, чтобы предотвратить похищение принца-регента, а он прохлаждается, ожидая, пока какая-то женщина завивает волосы и надевает подвязки и…

Нет. Не думать о подвязках, потому что от подвязок мысли перейдут к чулкам, потом – к коленям, и дальше – к сладким шелковым бедрам…

Он едва сдержался, чтобы не стукнуть себя по голове, и вместо этого прикусил себе язык. Острая боль помогла ему собраться с мыслями. Господи, какая она коварная, эта Алисия! Проникает в его мозг, когда ему нужно думать о более важных вещах.

Кто этот заговорщик? Это может быть сам Кросс, хотя он громогласно и от души поддерживает регентство Георга и военные усилия Британии.

Лорд. Это исключает половину из присутствующих гостей. В большинстве своем все они лишь близкие ко двору люди, прибывшие сюда исключительно ради развлечения. Никто не воспринимает их всерьез, меньше всего сам Георг. Они могут помочь Георгу в выборе вина, но никакой реальной власти ни у кого из них нет. Это должен быть кто-то, кто пока еще не прибыл. Было бы лучше, если бы подозреваемый вовсе не появился, хотя Стентону не терпелось узнать, кто же мог отважиться на такой преступный замысел.

В любом случае заговорщик скоро явится. То, что дамы и господа весь день провели отдельно, не способствовало усилиям леди Алисии узнать голос таинственного лорда среди присутствующих мужчин.

С другой стороны, она, кажется, без труда привлекала их внимание.

Стентону захотелось сплюнуть. На эту толпу глупцов так легко подействовать широкой улыбкой и парой прелестных…

На этот раз он шлепнул себя по лбу. «Нечего размышлять о прелестном чем-то!» Он произнес эти слова очень тихо, вряд ли его кто-нибудь мог расслышать, однако в темноте раздался тихий смех.

Он быстро обернулся. Никого. И все-таки он ощутил запах жасмина.

– Мама…

Она вышла из-за греческой статуи, которая белела в темноте.

– Добрый вечер, дорогой. Наслаждаешься свежим воздухом, полагаю?

Стентон расслабился, что было необычной реакцией на присутствие его матери.

– Вы выглядите более чем восхитительно, миледи.

– Знаю, дорогой, но все равно благодарю. – Леди Уиндем прошла мимо него и наклонилась над каменной балюстрадой, вглядываясь в темный сад. – Здесь холодно. Почему бы тебе не пойти и не подождать ее в садовых апартаментах? Там очень приятно. Кросс на этот раз украсил их цветами из теплицы.

Лорд Кросс годами добивался ее внимания.

– Уверен, он считает, что заслужит таким образом вашу похвалу, миледи.

– Пожалуйста, дорогой, называй меня мамой. – Она вложила свои руки в его. Стентон автоматически сжал их, глубоко удивленный. Мать всегда была экспансивной, театральной, но сейчас в ней было что-то другое, более простое и искреннее. – Сегодня я кое-что поняла… кое-что о прошлом.

Стентон затих. Маркиза никогда не оглядывалась назад, всегда устремляла свои прекрасные глаза только вперед, будто, оглянувшись, боялась убедиться в том, что в прошлом кое-что было правдой.

– И что же это такое, мама?

Она повернулась к нему, и впервые он увидел морщинки в уголках ее глаз, тонкие, едва заметные. Это противоречило, ее образу бессмертной и поразило Стентона в самое сердце.

– Я была всего лишь шестнадцатилетней, когда стала матерью, – мягко сказала маркиза. – И к тому же глупой, безответственной шестнадцатилетней.

– Мама, я…

Мать резко покачала головой, останавливая его:

– Я не блестящего ума, дорогой, но и не так глупа, как считает меня свет. Возможно, я могла бы измениться. Я могла бы быть более стойкой, менее эгоистичной. Мне нужно было бы больше заботиться о твоем счастье, а не о своем. Вместо этого я предпочла сбежать от Уиндема и Илзы. А сбежала от тебя.