Волк пошевелился первым. Он вскочил на ноги, вздыбив шерсть на загривке и прижав уши. В ту же секунду Мари тоже избавилась от своего оцепенения. Она нагнулась и схватила сухую ветку.

– Убирайся! – крикнула она, взмахнув палкой так, что она со злобным шипением вспорола воздух.

Губы волка изогнулись в нахальной собачьей ухмылке, а потом он повернулся и прыжками умчался в лес.

Спустя минуту Мари пошла вперед и встала над озерцом, опасливо прислушиваясь. В подлеске не слышно было ни шороха. Волк просто убежал.

«Он испугался не меньше меня», – сказала она себе неуверенно.

Утолив жажду, она села на траву, сняла башмаки и опустила в воду усталые исцарапанные ноги. Казалось, что прикосновение воды унесло всю боль. На дереве поблизости куковала кукушка, время от времени принимался стучать дятел: т-т-тук... тук, – а потом длинная пауза, словно он устал.

Воздух был наполнен тяжелым летним гулом, состоявшим из журчания воды, стрекотания насекомых и тихого шепота листьев, которые шевелил ветерок – настолько слабый, что ощутить его не удавалось. Мари легла на солнышке и стала шевелить пальцами ног. Усталость, с которой она уже много часов боролась, захлестнула ее. Она ведь так и не отдохнула, когда села у поваленного дерева. Она отдохнет сейчас.

Мари не думала, что заснет: ведь ей не терпелось выйти из леса, особенно после встречи с волком. Но утомление, которое она тщетно старалась побороть, охватило ее, и очень скоро у нее закрылись глаза. Под одеялом.из солнечных лучей она свернулась на мху и заснула.

Она спала, считая, что бодрствует. Лежа на мху на солнцепеке, она увидела, что волк вернулся. Его губы по-прежнему раздвигала нахальная улыбка, красный язык свесился. Он проскальзывал через молодые ростки папоротника и, приближаясь, становился крупнее, тяжелее, менял форму. А потом он поднялся на задние лапы, и Мари увидела, что это – мужчина, похожий на волка дикарь. Он был обнажен, но его тело покрывали длинные волосы, похожие на кабанью щетину. Его ногти закручивались в желтые когти, а зубы были клыками, обнаженными в такой же волчьей ухмылке. Его член был красным и торчал. Мари попыталась вскрикнуть, убежать – но не смогла пошевелиться. Он подошел ближе. Теперь щетина на его теле превратилась в грубую пеньковую мешковину, залатанную шкурами, а свою волчью кожу он надел как плащ с капюшоном. Он навис над ней, продолжая ухмыляться, а потом повернулся и заговорил с двумя другими, появившимися рядом с ним. Его грубый голос произносил слова, которые ей не удавалось понять.

Мари резко распахнула глаза, испуганно посмотрела вверх – и обнаружила, что этот мужчина действительно здесь.

Мужчина расхохотался и что-то ей сказал.

Она все еще ничего не понимала, но теперь ей стало ясно почему: он говорил по-бретонски. Она узнала этот язык, хотя сама им не владела. В Шаландри даже крестьяне говорили по-французски.

Мужчина сказал что-то еще и протянул ей руку, чтобы помочь встать.

Мари села, глядя на протянутую руку, на самого мужчину, а потом на двух его спутников, которые стояли чуть в стороне, опираясь на свои короткие луки, и ухмылялись. Это были грубые, довольно молодые мужчины, одетые в старые куртки и штаны, залатанные кусками шкуры из ее сна. На том, что стоял ближе всех, действительно был плащ из волчьей шкуры, но она оказалась старой, облезшей, плохо обработанной. Мари вернулась в реальность, ослабев от чувства облегчения. Это всего лишь дровосеки или свинопасы, простые крестьяне, оказавшиеся в лесу по своей надобности. Она увидела их сквозь сон, и Волчья Шкура слился с тем волком, которого она видела в кошмаре. Но облегчение тут же сменилось тревогой: она спала, но сколько?

Мари посмотрела на небо и увидела, что солнце уже стоит низко и его лучи косо падают сквозь листву. Она вскочила, но неуверенно закачалась на босых ногах.

– Мне очень жаль, любезный, я не говорю по-бретонски, – сказала она человеку в волчьей шкуре. – Но если ты поможешь мне выйти из леса до вечера, я буду благодарна.

Один из двух дровосеков рассмеялся и что-то сказал. Волчья Шкура пожал плечами и ответил ему. Он поймал Мари за рукав.

– Нан галлек, – сказал он и снова ухмыльнулся.

Это она поняла: «Нет французского». Она брезгливо высвободила свою руку – его пальцы и одежда были ужасно грязными.

– Я хочу выйти из леса, – медленно повторила она, а потом указала рукой сначала на деревья вокруг них, а потом на восток. – Выйти отсюда. Лес Броселианд – нет, нан. – Она потянулась к кошелю, висевшему у нее на поясе. – Вот, – сказала она, достав оттуда монету, – Я заплачу тебе за труд.

Волчья Шкура присвистнул и взял монету. Тот, который смеялся, сказал еще что-то – пошутил, потому что они все засмеялись. К ее ужасу, Волчья Шкура протянул руку и схватил ее кошель, подвешенный к поясу. Мари удержала его рукой.

– Нет! – сердито воскликнула она. – Сначала отведите меня в монастырь Святого Михаила. Там вы сможете получить все деньги, какие у меня есть.

– Монастырь! – повторил Шутник. – И-эх, религез!

Он произнес очередную шутку, которую остальные двое сочли еще более смешной.

Волчья Шкура схватил руку Мари и решительно оттянул ее от кошеля. Она сердито запротестовала и стукнула его по руке. Тем временем Шутник зашел ей за спину, поймал одну руку, потом вторую – и завел их ей за спину. Боль была потрясающей. Волчья Шкура хладнокровно развязал ее пояс, снял с него кошель и с удовольствием взвесил на ладони.

– Вор! – крикнула Мари с гневным изумлением.

С ней никогда не случалось ничего такого, что приготовило бы ее к грубому лесному разбою. Она стала вырывать руки, и Шутник резко завел их вверх, усмирив ее новой вспышкой боли. Она застыла на месте, моргая и давясь негодованием. Что ей делать без денег? Как она теперь попадет домой?

Третий дровосек – она мысленно назвала его Богач – подставил ладони, и Волчья Шкура высыпал в них содержимое ее кошеля. Он взвесил монеты, перебрал их и что-то сказал – видимо, назвал сумму. Остальные двое удовлетворенно хмыкнули. Шутник показал на Мари и снова пошутил. На этот раз Волчья Шкура не рассмеялся. Он только улыбнулся, что-то дружелюбно сказал Мари и ущипнул ее за щеку. Его жизнерадостность была еще хуже его воровства, и Мари могла только молча сверкать глазами. Волчья Шкура добавил еще что-то, а потом развязал ее головную повязку и стянул с нее. Он погладил заплетенные в косы волосы, медленно провел пальцами по щеке и шее, а потом улыбнулся.