Но Кэм пренебрег неуместными предупреждениями. Несведущая… и все же сведущая Джина выгнулась под его пальцами. Всхлипывающая, прижимающаяся к нему, молящая:

— Пожалуйста, Кэм… пожалуйста… пожалуйста.

«Это заставит ее выйти за тебя замуж», — не унимался голос, очищенный от ненависти его отца и его собственной ненависти к принудительному браку. Он немного охладил его, позволил обрести контроль и преодолеть искушение.

Не останавливаясь, Кэм продолжал целовать жену, затем провел большим пальцем по соску… и Джина содрогнулась в последней истоме.

Он стиснул зубы, подавляя желание войти в нее, заполнить пустоту собой, теплом, пульсацией.

Но голос разума победил.

Джина хотела открыть глаза и не смогла. Во всем теле была приятная теплота, а в ногах приятная тяжесть.

— Я должен уйти. Нам не следовало этого делать, — глухо сказал герцог, и Джина наконец открыла глаза.

Конечно, им не следовало этого делать. Она же обручена с кем-то еще, а это Кэм, друг детства. Она попыталась овладеть собой, но ее продолжала нести безвольная волна удовлетворения.

— Я больше не зайду в твою комнату, — говорил Кэм. — Так что подобный… инцидент больше не повторится. В общем, я…

— Не извиняйся.

Кэм выглядел удивленным.

— Я и не думал об этом. А должен был?

— Мужчины извиняются после единственного поцелуя, — улыбнулась Джина. — А ты…

— О, мы ведь женаты, — ухмыльнулся он.

— В настоящий момент.

— Достаточно и момента. К тому же ничего особенного мы не делали. Поцеловались, только и всего.

Только поцеловались? Ноги у Джины дрожали, дыхание еще не пришло в норму, а он называл это поцелуем?

— Я должен поскорее убраться отсюда, — сказал Кэм, заправляя рубашку в панталоны. — Будет чертовски затруднительно для нашего развода, если меня увидят в твоей комнате.

Джина окончательно пришла в себя. Ей хватило секунды, чтобы осознать правду: для него они уже разведены, оставаться женатым не входило в его планы.

Через минуту Кэм выглядел так же, как перед своим приходом, и она почувствовала раздражение. Как он смеет выглядеть, будто ничего не произошло?

— Но я должна еще поблагодарить тебя, — сказала она, когда герцог направился к двери. — Ты очень меня успокоил. — Он мгновенно принял нахально-самодовольный вид. — Я счастлива, что имела возможность изучить эту проблему с тобой, а не с Себастьяном, и теперь пойду в его постель со вновь обретенным чувством уверенности.

Кэм застыл, глядя на нее, затем поклонился:

— Рад был тебе услужить…

Остаток ночи Джина провела в размышлениях, коря себя за то, что при расставании не смогла сказать что-нибудь поумнее. К рассвету она точно знала, что требовалось сказать, будь у нее хоть капля мозгов.

Вариант номер один (язвительный): «Я чрезвычайно благодарна тебе, ибо теперь знаю, что пойду в постель моего любимого Себастьяна с восторгом, равным его желанию». Этот вариант звучал так, словно ее жених испытывает к ней страсть, хотя здесь нет и доли правды.

Вариант номер два претерпел за ночь многочисленные изменения, сопровождавшиеся кое-какими воспоминаниями, и звучал примерно так: «Я хочу, чтобы ты немедленно вернулся в постель».

Иногда она добавляла: пожалуйста…

Джина проснулась очень поздно. Она чувствовала себя очень уверенно. Переполненная чувствами, торжествующая женщина исчезла, зато обретенные познания никуда уже не денутся. А это самое важное. Она и вправду должна благодарить Кэма. Теперь ей не нужно волноваться по поводу ее первой брачной ночи — настоящей брачной ночи с Себастьяном. Наконец-то она имеет пусть и не очень большой, но все же опыт.

В безжалостном свете утра она выглядела скорее неопрятной, чем соблазнительной. Избавившись от порванного пеньюара, Джина надела сорочку. И тем не менее…

Она с легким самодовольством улыбнулась своим воспоминаниям.

Она вспомнила похотливые взгляды Кэма, его прерывистое, хриплое дыхание. Это удивительным образом рассеяло ее тайные опасения, что жених не реагирует на нее, поскольку она не слишком молода. Слишком неловкая, слишком герцогиня, слишком худая. Кэм, судя по всему, не считал ее худышкой. Правда, он все еще хотел развестись, но это в основном из-за его характера. Он всегда избегал любой ответственности, связанной с браком. Главное, прошлой ночью он хотел ее, и теперь она знала, как заставить и Себастьяна захотеть ее.

В комнату влетела Энни, чтобы помочь хозяйке одеться.

— Уже готовы планы на день, — сказала она, заплетая Джине косу. — Леди приглашены участвовать в соревновании по стрельбе из лука. Чаплины собираются продемонстрировать свое искусство фехтования в три часа. О! Леди Троубридж спрашивала, не желаете ли вы присоединиться к ней, она едет в деревню, там родился еще один младенец.

— Я бы хотела посмотреть ребенка. — Джина бросила взгляд на кипу бумаг, до сих пор лежащих возле кровати. — Но у меня очень много дел.