Шрифт:
Открыв дверь, Цаца поманил Мандавошку пальцем.
– Лидка, иди сюда. А теперь все, что ты мне рассказывала, слово в слово повтори Дяде Ване. Ты ведь знаешь, кто он такой?
– Зна-аю, – несмело протянула проститутка; как и все труженицы Центрального рынка, она знала профессиональный статус Дяди Вани.
– Рассказывай. Ну?!
Лида Ермошина уже сто раз пожалела, что доверилась Зацаренному. Полчаса назад она с доброжелательной откровенностью идиотки рассказала ему обо всем, что приключилось с ней за последнее время. И вот теперь легкомысленный пьяный треп грозил обернуться огромными неприятностями с одним из самых могущественных людей города.
Однако идти на попятную было поздно. И проститутка детально поведала и о случайном знакомстве с бывшим ментом, и о своем визите к Александре Федоровне, и о заяве «об изнасиловании», которую она написала в Заводской райотдел милиции, и о нечаянной встрече с директором «Золотого дракона» в пригородном магазине секонд-хенда, и о пятнах крови на брюках, и о выпавших из кармана империалах, один из которых она действительно выпросила у Голенкова под угрозой примитивного шантажа…
Мандавошка почти ничего не приврала, заявив лишь, что Сазонов действительно ее трахнул и она от него залетела.
Версия об изнасиловании была ей выгодна по двум причинам. Во-первых, уголовное дело на Жулика было заведено и обратного пути уже не было. Перспектива предъявы за лжесвидетельство явно не входила в ее планы. Во-вторых, малолетка пыталась таким образом разжалобить собеседников; мол, я маленькая и несчастная, так что оставьте меня в покое…
Дядя Ваня слушал рассказ маленькой и несчастной очень внимательно, перебив ее лишь несколько раз.
– Значит, у твоего друга мента брюки были кровью заляпаны?
– Так ведь он бывший мент… – напомнила Лида в качестве самооправдания.
– Бывших ментов не бывает. Как и бывших пидарасов, – справедливо напомнил «смотрящий».
– Ну да… Смотрю – у «секонда» из своего «Опеля» вылазит, а на жопе, блин, во-от такое кровавое пятно. Сперва он мне впаривал, будто решил брюки типа как для ремонта машины присмотреть. А когда я увидела кровь, сразу пошел на попятную: мол, махаловка, телка какая-то, хуе-мое…
– Поня-ятно, – протянул Дядя Ваня, не зная, что его больше интересует: золотые червонцы, невесть откуда оказавшиеся у бывшего мусора, или Леха Сазонов, обвиняемый в изнасиловании малолетки.
– Дядь Вань, насчет Жулика – полный фуфель, ментовская прокладка, – несмело вставил Мамрин. – Ну не мог он на «мохнатку» повестись! Не тот человек… Хошь, я щас с этой лярвой один на один перетру? У нас не прокуратура, расколется в полчасика по-любому!
Опытный Михалюк и сам понимал, что дело тут явно нечисто. Вне сомнения, обвинения Лехи Сазонова по сто тридцать первой статье были сфальсифицированы Голенковым с целью мести. Однако «смотрящий» не спешил делиться этими соображениями с Цацей и Зондером.
Дядя Ваня всегда недолюбливал Жулика. В его представлении профессиональный аферист был слишком умным, слишком дерзким и слишком элегантным, чтобы стать «своим в доску». В глубине души Михалюк всегда мечтал кинуть Лехе подлянку. И вот теперь такой случай вроде представился. Требовалось для этого всего ничего: поддержать официальную версию об «изнасиловании»…
…Беседа с Ермошиной продолжалась еще минут двадцать: «смотрящего» очень заинтересовали червонцы, выпавшие из кармана Эдика. Дядя Ваня был интеллигентен, вежлив и почти доброжелателен, однако Мандавошка ничего нового не сообщила.
– Короче, делаем так, – подытожил Михалюк. – Сейчас Цаца возвращает тебе все лавэ, которое у тебя долганул…
– А как же… – начал было Гена, но Дядя Ваня властно перебил его:
– Цаца, отдай ей филки… Вот, держи. – Дождавшись, когда Зацаренный выложит на стол пять стодолларовых купюр и золотой империал, «смотрящий» забрал монету себе и, добавив сверху три сотни, прокомментировал: – Два – за червонец и один сверху от меня… Это тебе на «Чупа-Чупс», за хорошее поведение. Пососешь в свободное от работы время. А теперь слушай: никакого базара ни с Геной, ни с нами у тебя не было. Ты нас вообще не знаешь. Усекла? Будешь себя хорошо вести – будешь иметь на хлеб с маслом и колбасой в придачу. Раззявишь варежку, где не надо, – пасти тебе шалман на Яцевском кладбище. Вопросы есть?
– Не-е-ет, – пересохшими от страха губами ответила Лида.
– Свободна. Если потребуешься – с тобой Цаца свяжется.
Едва за малолеткой закрылась дверь, Дядя Ваня выдал резюме:
– Ну вот вам, пацаны, и новая тема… Откуда, спрашивается, у этого мусора столько «рыжья»? Не успел с зоны вернуться – и уже богат.
– Хрен его знает! – хмыкнул Мамрин. – Может, клад где-нибудь откопал? А давай его втемную аккуратно прихватим, и…
– Не надо. Пока неизвестно, кто за ним стоит. Сам посуди: возвращается бывший мент с зоны и сразу устраивается директором крутющего кабака! Это неспроста.