— Но Гробокопатель адресует свои записки мне.

— Ну и что? Прекрати, Рид, и сейчас же, не то я отберу у тебя значок.

— Это необязательно. — Пошарив в кармане, он вынул бумажник с удостоверением и значком. Легким движением руки бросил кожаный футляр на стол, и тот приземлился прямо у ее неизменного стаканчика с чем-то вроде кофе глясе. — Морисетт здесь ни при чем. Я вынудил ее.

— Твою мать. — Окано водрузила очки на острый нос. — Ты так легко не отделаешься, Рид. — Она подвинула к нему бумажник. — Просто не суйся туда. Посмотрим, что я смогу с этим сделать.

— А я-то думал, тебе все равно, — поддразнил он.

— Не вынуждай меня.

Забрав документы, он направился к двери.

— Даже и не думал, шеф, — солгал он сквозь зубы.

День был ужасный. Взяв напрокат машину, Никки приехала домой и выгуляла радостного и чересчур резвого Микадо. Глядя, как песик бегает, гоняет белок и яростно лает на чужих, Никки думала, что больше не увидит Симону. Никогда не услышит ее голоса. Никогда ее больше не продинамит.

Но кое-что ты можешь сделать. Помочь отловить этого гада. Засадить его. Он ведь общается с тобой.

И ты можешь позаботиться о ее собаке. Она бы этого хотела.

Хотя Дженнингс явно не обрадовался маленькому пришельцу, Никки решила, что Микадо станет членом ее семьи.

Оставив кота и пса разбираться между собой, она наконец поехала на работу, и прямо у гардероба ее встретил Том Свинн.

— Никки, — произнес он вполголоса, когда она повесила шарф на пустой крючок. — У вас есть свободная минутка?

— Конечно.

— Хорошо. Пойдемте в мой кабинет.

Когда они шли мимо отсеков, все смотрели на нее, и во взглядах читалось любопытство. Трина даже не подняла на нее глаз. Норм Мецгер взирал на нее, как на врага, Кевин изучал ее из-под козырька бейсболки. Даже буйная и бестолковая Селести открыто пялилась на нее, когда Том Свинн провожал ее в свой кабинет. Никки казалось, что стук клавиатур, телефонные звонки и гул разговоров утихли, когда появилась она. Редакция газеты стала похожа на огромный лифт; только приглушенная музыка нарушала тишину.

— В чем дело? — спросила она, когда Том пригласил ее сесть и сам уселся в кресло.

— Это я и хотел бы узнать. — Он положил подбородок на большие пальцы. — Что-то происходит. Что-то серьезное. Вы получаете записки от убийцы, в вашу квартиру кто-то забирается, а сейчас одна из ваших лучших подруг становится жертвой преступника, которого вы назвали Гробокопателем. Я правильно понял?

— Я думала, полиция не раскрывает имен жертв, пока не уведомит ближайших родственников.

— Уже. Родители Симоны Эверли уже знают, как и сестра, дети и бывшая жена Тайрелла Демонико Брауна.

— Плохие новости быстро распространяются. — Да.

— Потому что об этом заботимся мы.

— Мы — это в смысле газета? Никки, только не говорите, что у вас проснулась совесть.

— Хотелось бы думать, что она никогда и не засыпала.

— Чтобы сообщать новости, нужно быть абсолютно беспристрастным, — сказал он, и она почувствовала, что надвигается нечто страшное. Со скоростью товарного поезда. — Ведь Симона Эверли была вашей подругой? Несколько лет назад она была обручена с вашим братом? — И, как бы опомнившись, добавил: — Я вам искренне соболезную.

— Серьезно? — отбила она.

— Конечно. Это ужасно. Ужасно. Ничего удивительного, что вы такая ершистая.

— Ершистая? — К чему это он клонит?

— Я не буду вас осуждать, если вы выбросите белый флаг.

Она не ответила, просто ждала. Рано или поздно Том доберется до цели — ведь зачем-то он вызвал ее, как только она зашла в редакцию и сняла пальто и шарф.

— Благодаря вашим отношениям с Симоной Эверли и Гробокопателем мы в «Сентинел» имеем уникальную возможность.

— Мы? — повторила она.

— Э-э-э… Давайте сменим роли, — сказал Свинн, быстро покрутив в воздухе руками. — Вместо того чтобы брать интервью, вы его дадите.

Это уже хуже.

— Норм напишет углубленную статью о Симоне, о вас и о Гробокопателе — что-то вроде полного охвата проблемы. В основном она будет о ваших взаимоотношениях с убийцей и одной из жертв.

— Нет, Том, не надо…

Но он уже вскочил на ноги, постучал по оконному стеклу и позвал кого-то. Через мгновение в дверях показался Норм Мецгер. С собой у него были диктофон, ручка и толстый, девственно чистый блокнот.