– Нет! – воскликнул Бруно, протянув руку, чтобы взять мою. Я вздрогнула. Он отдернул руку, и тревога промелькнула на его лице. – Клянусь, я не хотел обидеть тебя, Мелюзина, клянусь, не хотел. Слава богу, Эдна не моя женщина. Я, может, однажды и пробыл недолго с ней, но абсолютно все забыл, пока вот ты не напомнила.

Я взглянула на свою руку, до которой дотронулся Бруно, и увидела, что она лежала повернутой ладонью вверх, как будто была готова обнять его руку.

– Тогда почему ты прислал ее? – спросила я, уставившись на свою руку и удивляясь: неужели она лежала вот так все это время? Это невозможно. Это было слишком неудобно. Наверное, я непроизвольно отреагировала так, когда он повернулся ко мне.

– Бели это не самый глупый вопрос из тех, что я когда либо слышал, то где-то около этого, – сказал Бруно с раздражением. – Ты же знаешь, я должен быть при короле на рассвете. Где, черт побери, как ты думала, я бы за час до рассвета нашел женщину, которая могла бы прислуживать тебе, была бы достаточно чистоплотной и говорила по французски? Ты что думаешь, я должен был разбудить королеву или кого-нибудь из ее дам, чтобы попросить у них служанку на часок? И не говори мне, что я должен был бы подумать об этом заранее, – сердито рычал он повышая голос. – У меня было, о чем подумать, помимо того кто же вчера должен был помочь тебе одеться.

Это был логичный ответ, и произнес он его просто, без тени кокетства. У меня не было причины сомневаться в том, что Бруно сказал правду о путане. В конце концов, женщина совсем другого материального положения не посещала бы часто неженатого мужчину.

– Но почему Эдна? – настаивала я. – Почему именно твоя путана, а не другая?

Лучше бы я прикусила язык сразу, как только первые слова вылетели из моих уст. Он мог подумать, что я ревную.

– Я сказал уже, что я с ней не сплю, – Бруно просто все это стало надоедать, может, даже слегка сердить. – Уверяю тебя, какую бы глупость ты про меня ни придумала, я никогда не позволил бы ни одной моей женщине умирать от голода или одеваться в лохмотья. Я пошел в тот дом, потому что он лучший в нашем городе, и женщины там все чистоплотные и понимают французский. А пригласил я Эдну из-за того, что, когда она открыла мне дверь, она попросила у меня что-нибудь поесть. Я пожалел ее и к тому же подумал, что она, скорее всего, не станет тебе перечить и будет гулять с тобой.

– Перечить мне? – повторила я за ним. – Разве такая женщина осмелилась бы?

Бруно улыбнулся.

– Из такого дома, откуда она, это возможно. Некоторые из этих женщин имеют могущественных покровителей. Они считают меня бедным рыцарем – как оно и есть – и не относятся ко мне с большим уважением. Поэтому и с моей женой могли поступить не очень учтиво. – Он вздохнул. – Когда Эдна рассказала мне, что с ней случилось, я подумал, что, может, она останется прислуживать тебе горничной. Конечно, если она не нравится тебе, я должен буду найти другую женщину, но…

– Нет, это не так, – прервала я его, чувствуя, что совсем уж рассердилась, – но у меня не может быть горничной профессиональная проститутка, даже ты это должен понять.

– Но Эдна больше не может заниматься своей профессией, – заявил Бруно. – Именно поэтому она и умирала от голода и холода. Она ничего не рассказывала тебе? Девочка слабоумная. Теперь я понимаю, почему ты так разозлилась на меня.

Я невольно прикрыла рот рукой, но потом, понимая, что этот жест выдал меня, я сказала то, что инстинктивно хотела скрыть:

– Она рассказала мне, я просто не думала пока об этом.

– Мне кажется, это было слишком смешно, – так рассердиться. – Его хитрая улыбочка, которая в прошлый раз заставила меня улыбнуться, не произвела теперь на меня впечатления, и, когда я собралась возразить, Бруно покачал головой: – Ты сама решай вопрос с Эдной, оставлять ее или нет, но надеюсь, ты ее оставишь. Видишь ли, я не хочу, чтобы кто-нибудь из королевских слуг прислуживал тебе. Слуга, преданный кому-либо еще, кроме своей хозяйки, может обмануть в чем-нибудь совершенно как будто невинном, чтобы заслужить похвалы или денег. Я не хочу, чтобы вокруг тебя собирались сплетни и доходили до королевы. Может быть, твою горничную будут допрашивать, но если она будет говорить правду, нам нечего будет бояться.

– Если Эдна будет вести себя строго, по крайней мере так же, как другие служанки, я оставлю ее.

– Решай это с ней, – повторил он. – Я распорядился, чтобы она спала не здесь, а в зале и пришла к тебе снова утром. А сейчас у меня есть кое-что рассказать тебе куда поважнее, чем о служанках. Король приказал мне отвезти кое-какие послания на север и разрешил мне взять тебя с собой.

Секунду я смотрела на него, кажется, с открытым от изумления ртом, а потом сглотнула и произнесла:

– Поехать с тобой? Но зачем?

Бруно тоже посмотрел на меня, стараясь, я думаю, разглядеть выражение моего лица в слабом свете ночника.

– Ты не хочешь ехать? – осторожно спросил он.

– О да! – воскликнула я. – Конечно, да… Но это не может быть так скоро… И я не понимаю, зачем…

– Я предупреждал тебя, – сказал он, – что если ты опять попытаешься сбежать от меня домой, как это было раньше…

– Нет, нет, – заволновалась я. – Я…

Я собиралась сказать, что я не такая дурочка, но, оказывается, раньше уже пробовала сбежать, и поняла, что он не поверит теперь моим словам.