Рик засунул руки в карманы.

— Я не собирался глазеть на все эти ваши развлечения, а только хотел позвать тебя домой, в имение.

— Что?

— То, что слышал. Ты уехал, и Эдвард уехал. — Рик помолчал. — Я не могу вести хозяйство один.

— Можешь, Рик. Даже когда Джеймс был жив, всем заправлял именно ты.

Регина решила, что пора вмешаться.

— Слэйд, твой отец просит тебя вернуться домой.

— Я подумаю над этим.

— О чем тут думать? — взъярился Рик. — Ты предпочитаешь все эти мыльные пузыри Мирамару?

— Твоя ирония тебе не поможет.

— Ты так долго ждал этого приглашения, Слэйд, — дрожащим голосом произнесла Регина, — и вот теперь вы снова уперлись друг в друга лбами, как два барана. Почему бы вам не отбросить вашу гордость и не признать, что вы нужны друг другу? Почему, черт бы побрал вас обоих!

Повернувшись, она побежала прочь. С нее хватит. Протолкавшись сквозь толпу, Регина обнаружила, что очутилась на залитой тусклым светом бумажных фонарей террасе в полном одиночестве. Чтобы не зарыдать, она с силой сжала пальцами железную ограду.

— Упрямый дурак! — прошептала она, мысленно обращаясь к Слэйду. Если ее муж не хочет восстановить мир со своим отцом, восстановит ли он когда-нибудь добрые отношения с ней?

— Регина?

Она замерла. Ее отец был самым последним, кого она хотела бы увидеть в эту минуту.

— Пожалуйста, уйди.

— Ну уж нет, дочка. Я вижу, как ты расстроена. — Граф положил руку ей на плечо. — Почему твой муж тебя не утешает?

Регина резко обернулась.

— Потому, что у нас возникли кое-какие проблемы. Именно это ты желал услышать?

Николае опустился на стул у стены.

— Я твой отец, Регина. И я тебя люблю. Я совсем не собираюсь тебя ни в чем укорять и напоминать, что я тебя предупреждал.

Регина закрыла лицо руками.

— Это правда — наши отношения становятся все хуже, и я не знаю почему. Но я знаю, что могу сделать Слэйда счастливым — что мы оба можем стать счастливыми. Если ты пришел сюда позлорадствовать или желаешь снова повздорить с моим мужем только потому, что не все в нашем браке удается, то ты появился здесь зря.

— Я больше не собираюсь вмешиваться, — ответил Николае. — Твоя мать права — ты действительно выросла.

— Это так, отец. В Англии я была наивной, неопытной и к тому же очень избалованной барышней. Но теперь я уже не та. Я собираюсь остаться, чтобы бороться за свое счастье — а оно возможно только со Слэйдом.

— Я горжусь тобой.

Регина поначалу решила, что ослышалась.

— Что ты сказал?

— Я горжусь тобой. Судя по всему, ты действительно любишь этого человека. Та Регина, которую я оставил в Техасе, не выдержала бы трудностей, с которыми ты столкнулась здесь.

— Это комплимент?

— Считай, что так. Ты изменилась, стала сильнее. Мне просто нелегко к этому привыкнуть. Обычно решения за тебя принимал я, хотя твоя мать и твердила мне, что ты должна пробиваться в жизни сама. Похоже, теперь мне придется согласиться с ней.

Граф Николае осторожно взял дочь за руку.

— Другими словами, я поддерживаю твое решение остаться со Слэйдом Деланса.

— О! — Регина порывисто обняла отца. — Спасибо тебе за то, что ты поверил в меня.

— Ты заслуживаешь этого. Само собой разумеется, я не собираюсь лишать тебя твоего наследства.

На глазах Регины выступили слезы.

— Я знала, что ты любишь меня и не бросишь в трудную минуту. И еще — теперь я не сомневаюсь, что поступаю правильно.

Они вернулись домой в полночь. Хотя бал еще продолжался, но настроение Регины совершенно изменилось. Отец наконец-то понял ее, и сегодняшний день, начавшийся из рук вон плохо, превратился в настоящий праздник.

Регина попыталась взять Слэйда за руку, но тот, отстранившись и раздумывая о чем-то своем, отошел к окну.

— Слэйд, мы можем поговорить?

Слэйд медленно повернулся к ней. Его лицо, казалось, было бледнее обычного.

— Давай.

Помолчав какое-то мгновение, Регина спросила:

— Почему у меня все время такое ощущение, будто ты хочешь о чем-то сказать, но никак не решаешься?

— Я смотрю, ты хорошо меня изучила.

— Да, но не так, как хотела бы.

Слэйд набрал в грудь воздух.

— Я действительно не решаюсь объясниться до конца, потому что боюсь, что ты воспримешь это очень болезненно. — Он запнулся, потом с усилием продолжил: