— Ты, кажется, забыла о своих обязанностях хозяйки, моя милая спорщица. Даже не пригласила гостя сесть!

Аврора помолчала, подняв глаза к потолку, а когда заговорила, голос ее звучал спокойно и ровно:

— Конечно, мистер Деверилл. Вы не присядете?

— О, благодарю. Если бы не твой испепеляющий взгляд, я мог бы искренне поверить, что мне здесь рады.

Аврора с поистине ангельским терпением, как ей казалось, дождалась, пока он подойдет к кушетке и сядет за кофейный столик, после чего сама опустилась в кресло напротив.

— Итак, о чем мы будем говорить? — спросила она, скрестив руки на коленях.

Николас молча смотрел на нее. Взгляд его будто случайно задержался на ее груди. Аврора покраснела, чувствуя, как затвердевшие соски приподнимают ткань. Увы, она ничего не могла с собой поделать.

— Ты нервничаешь, Аврора? — осведомился он, сочувственно глядя на нее.

Да бросила она. — Не смотри на меня так… это…неприлично.

— Что же тут неприличного?

— Ты меня раздеваешь глазами. И мне неловко. Он улыбнулся своей чарующей улыбкой.

— Вот и прекрасно. Именно этого я и добивался. Аврора тряхнула головой. Ее душили гнев и отчаяние.

— Знаешь, хорошо бы тебя арестовали, но до того как ты доведешь дело до скандала.

— Ты была бы рада моему аресту? Клифтон сказал, что моя безвременная кончина заставила тебя глубоко страдать.

Аврора едва не подскочила.

— Надеюсь, ты не настолько безумен, чтобы сказать Клифтону правду?

— Должен тебя разочаровать. Я выложил ему все как на духу. Начинаяс истории моего пленения и кончая тем, как мнe удалось спастись.

— И как он отреагировал?

— Он взял с меня клятву, что я не шпион и не собираюсь причинять вред вашей стране, я его заверил, что прибыл в Англию лишь для того, чтобы увидеться с женой. Сказал истинную правду, и он поверил. И что немаловажно, обещал всячески мне помогать.

— Разве можно так рисковать?

— Риск был оправдан. Во-первых, Клифтон всегда рад поразвлечься, как он сам говорит. Кроме того, верит в дружбу, а меня он считает своим другом. Ты ему нравишься. Даже слишком. Он не скрыл, что намеревался тебя соблазнить.

— Я не поощряла Клифтона.

— Он так и сказал. Когда я предупредил его, чтобы держался от тебя подальше, признался, что потерпел фиаско, потому что ты до сих пор влюблена в своего покойного мужа.

Аврора почувствовала, как заливается краской.

— Мне надо было как-то оправдать наш скоропалительный брак, и я решила, пусть все думают, что это была любовь с первого взгляда.

— Хотел бы, чтобы это оказалось правдой.

— Правду ты знаешь. Мы никогда не любили друг друга. Николас пропустил ее слова мимо ушей.

— Может, ты и не поощряла Клифтона, но красивые вдовы обычно становятся добычей мужчин подобного типа. Сопротивление только подливает масла в огонь. Для повесы Клифтона охота — любимое занятие. И чем увертливее дичь, тем слаще победа.

— Чувствуется, в такого рода делах у тебя есть опыт. Ты и меня преследуешь потому, что любишь охоту?

Теперь Николас смотрел на нее прищурившись.

— Ты отчасти права. Но в моем случае все гораздо серьезнее. Можешь не верить, но мной движет искренняя забота о тебе.

— Обо мне?

— Да. Именно так. Я не хочу, чтобы ты влачила жалкое существование вдовы и была изолирована от мира. Здесь не Индия, где женщина предпочитает заживо сгореть с покойным мужем, нежели остаться вдовой…

Принесли чай, и разговор прекратился. Аврора предложила Николасу тосты с джемом и крохотные бутерброды. И тут ей пришло в голову, что она до сих пор не имеет представления, какой чай он любит, с молоком, с сахаром или вообще просто так.

— Сахар? Молоко? — спросила она.

— Спасибо, молока не надо, — усмехнувшись, словно прочитав ее мысли, ответил Николас. — Для мужа и жены мы маловато знаем друг о друге. Пожалуй, надо восполнить этот пробел.

— Не вижу причин для более близкого знакомства. Николас молча наблюдал за тем, как Аврора разливает чай — она делала это с особым изяществом, впрочем, как и все остальное. Да, она была настоящей леди. И по крови, и по воспитанию.

И тем не менее она не переставала его удивлять, потому что не была похожа на большинство своих соотечественниц — надменных и лицемерных, недалеких и мелочных. В ней чувствовались живость и глубина. И страстность. Николас был заворожен тем что увидел утром. Сколько огня было в этой несущейся на полном скаку амазонке. И страсть эта проявлялась не только во время верховой езды. Кому, как не ему, знать об этом…