– Ну и еще некоторые фактические нестыковки. В общем, очередная альтернативка. Но принципиально это ничего не меняет. Где две, там и двадцать две…

Ляхов тоже решил не углубляться в дебри.

– Так о чем мы? Кто тебя послал и для чего? И вообще, ты – это я, или так просто, действующая модель паровоза в натуральную величину? Нужно понимать, что ты – это я, но существующий в иных исторических условиях. Аналог, вроде как у Азимова в «Конце вечности» описано.

– Не читал. Но этого же не может быть? Даже будучи абсолютными копиями генетически, в разных исторических условиях мы стали бы абсолютно разными по жизненному опыту, воспитанию, привычкам и тэпэ. Согласен? Как разлученные в младенчестве близнецы. Основные черты характера, темперамент, внешность остались бы, но и только. Самое же главное – при иной истории России у нас были бы совершенно разные родители. Не могли еще и их аналоги встретиться в то же время и в том же месте.

Второй пожал плечами в знакомой манере:

– Ну и что же? Твоих как зовут?

Вадим сказал.

– Моих так же. Отец – кто?

– Старший инспектор кораблестроения в Гельсингфорсе.

– В нынешнем Хельсинки, значит. Мой – контр-адмирал-инженер в Петербурге, бывшем Ленинграде. Чего тебе еще надо?

– Значит, чей-то из миров – ненастоящий. Думаю, это нетрудно выяснить.

– Сомневаюсь. Расхождения, конечно, будут, но если так есть – значит, есть. Я считаю свою жизнь подлинной, ты – свою. Наш менее удачливый «тройник» – тоже. И какая нам разница?

– А ты про нашу жизнь что-нибудь знаешь?

– Знаю, – усмехнулся второй. – Ты вот что пойми. Мы с тобой практически почти в одних и тех же обстоятельствах. Я здесь воевал, ты тоже. Я бросил гранаты, что-то там внизу здорово рвануло, контузия и все такое. Пришел в себя, увидел вертолеты, они нас вывезли… Почти как у тебя. С энными поправками. Утром пошел я пива выпить, подсел ко мне мужчина в кремовом костюме…

– Слушай, тебе это ничего не напоминает?

– «Никогда не заговаривайте с незнакомцами»? Как же, как же. Только вряд ли это тот самый случай. А там кто его знает… В общем, побеседовал он со мной на разные интересные темы, после чего предложил несколько изменить свою жизнь, причем в сугубо лучшую сторону.

– То есть?

– Перейти с государственной службы на частную, интересную и прилично оплачиваемую.

– И ты?

– А что я? Наша жизнь, знаешь ли, не в пример мрачнее вашей, и возвращаться домой резонов, признаться, было мало. Ну, заработаю я у ооновцев штук двадцать баксов…

– Не понял.

Второй опять усмехнулся:

– На языке родных осин – двадцать тысяч американских долларов, по курсу на тот момент один к тридцати рублям. Хватит на два года сравнительно приличной московской или питерской жизни. Если взять подержанную иномарку – останется на полтора. Купить квартиру – не хватит. Оклад армейского денежного содержания у меня – чуть больше двухсот баксов в месяц. Перспективы службы – почти нулевые, на гражданке почти то же самое, если в богатую частную клинику не устроиться. Уехать на Запад – заморишься диплом подтверждать. Так что…

– Неужели все так плохо?

– Ну, может, не совсем так, как тебе вообразилось. Жить, конечно, можно. По крайней мере, лучше, чем при большевичках. Веселее, и очередей, наконец, нету.

– Очередей – за чем? – не понял Вадим-1.

– За всем. Но мы опять отвлекаемся. Завербовали меня, короче. Нет, нет, не в израильские шпионы и не в русскую мафию, в международную гуманитарную организацию, вроде былого «Корпуса мира». Ну, ездили там волонтеры-добровольцы в отсталые афро-азиатские страны, кормили, лечили, грамоте учили…

– А вот ты, значит, к нам теперь приехал? Мы для вас, получается, вроде Сомали какого-то? При том, что у вас военврач с хлеба на квас перебивается, а я очень даже обеспечен, если не сказать – богат, – съязвил Ляхов.

– «Не от большой мудрости говоришь ты это», – писал Экклезиаст. Российские реалии – одно, наши дела – другое. Объяснять некогда и пока незачем. И так заболтал ты меня на побочные темы, а времени – в обрез.

– Меня тоже в аналогичной ситуации вроде как завербовали, но совершенно в другом смысле…

– Об этом и речь. В том и заключается моя сегодняшняя миссия. Приободрить тебя и предостеречь. Видишь ли, существует опасение, как бы от избытка впечатлений крыша у тебя не поехала…

Ляхов обратил внимание, что «альтер эго» употребляет много непривычно звучащих выражений, но понимал, что ничего странного тут нет. Другой мир, другие и жаргонизмы. Скорее удивляло, что их русские языки так поразительно схожи в главном.

– Только я-то себя знаю, поэтому за твою психику спокоен. Другое дело, что от избытка впечатлений ты можешь начать себя вести недолжным образом…

– То есть?

– Начнешь поступать не так, как предопределено генеральной матрицей твоей личности. И тем самым исказишь все направление ваших мировых линий.

– Не понимаю. Точнее – понимаю то, что говоришь, но не понимаю, как я могу сохранить «матрицу», не зная, что она собой представляет. В каждый данный момент я могу поступить так или иначе, и в любом случае буду уверен, что совершаю правильный выбор. А вот теперь, после твоих слов, я попадаю в положение сороконожки, которая вдруг стала задумываться, в каком порядке следует переставлять ноги…