– Слушай, Серега, может, ты тещу похоронил, что за минор? – попытался неловко пошутить Вадим.

Тарханов как-то безнадежно махнул рукой. Нет, с ним правда было не то. Неужели Татьяна что-то все-таки выкинула?

– Ну, не хочешь говорить, и не надо. А уж у меня есть чего…

– Расскажешь…

До кабинета Чекменева ехать не пришлось. Он помещался здесь же, в Кремле, только в другом корпусе.

Длинными коридорами прошли до кабинета, кстати, гораздо более скромного, чем у Тарханова.

Без всяких задних мыслей Ляхов, по старой памяти, широко улыбнулся генералу, шагнул навстречу, ожидая, что тот протянет ему руку. Приготовил слова, которыми начнет докладывать о результатах своей миссии.

Но и генерал выглядел так, будто последние сутки кормился только лимонами.

«Да неужели они совсем разучились владеть собой? – как-то отчужденно подумал Вадим. – Какие же они тогда, на хрен, профессионалы?»

– Извините, Вадим Петрович, – сказал Чекменев. – Это, может быть, даже и ошибка, но пока я должен вас арестовать. Пистолет сдайте.

Ляхов с удивительным даже для самого себя спокойствием обернулся на стоявшего за его спиной Тарханова.

Тот с непередаваемо мучительной гримасой на лице, которую он безуспешно пытался подавить, сделал едва заметный жест руками, который можно было истолковать примерно так: «Сейчас я совершенно ничего не могу сделать. А там посмотрим…»

Ляхов демонстративно, с этакой аристократической брезгливостью расстегнул ремень кителя. Кобура «Адлера» висела на нем тяжелая, внушающая уверенность. Секунда дела – сдернуть застежку, пистолет сам выпадет в руку. И что тогда?

– Подавись, подполковник, – в качестве высшего оскорбления бросил он в лицо Чекменеву его недавнее звание, а на стол – наградной израильский пистолет.

Ставрополь.

2005 г.