Слишком чистым, чтобы стремиться запятнать себя его присутствием, очевидно. Ну что ж, это он еще посмотрит. Она еще будет умолять, будет домогаться его, прежде чем он с ней покончит. Ангелочек изрядно пообтреплет свои крылышки — и все об этом узнают.

Он снова щелкнул крышкой карманных часов. Прошло двадцать минут. Если она вскоре не появится, он поднимется и поторопит ее. Действительно, чего ждать?

— Сент?

Он резко обернулся. Возле лестницы стояла раскрасневшаяся Эвелина и тяжело дышала.

— Забирайте свои книги, — раздраженно сказал он. — Время вышло.

Она не шевельнулась.

— Я тут подумала…

Он заподозрил неладное. Не похоже, что она обессилела от слез, как он ожидал. Она не стала умолять его позволить ей продолжать работать в приюте или отказаться от планов разрушить проклятое место.

— О чем? — все же спросил он.

— О… о том, что вы сказали, будто ничего не делаете даром. Эвелина сильно нервничала, и это еще не все; он почти физически ощущал, какая заряженная атмосфера их разделяла.

— И что? — промолвил он, весь обратившись во внимание.

Она откашлялась.

— И мне стало интересно, — сказала она так тихо, что он должен был напрячься, чтобы расслышать, — какую цену вы запросите за то, чтобы не закрывать приют.

Сент не дожил бы до своих лет, будь он дураком. Ясное дело, ангелочек что-то замыслил. С другой стороны, если эти планы включают их вдвоем и без одежды, он всецело за. Хотя…

— Я думал, что вас от меня тошнит.

— Ну да, я была очень рассержена.

— А теперь вы больше не сердитесь? — Он не пытался скрыть скептицизм в своем голосе.

— Я не понимаю, как вы можете закрыть приют, — медленно сказала Эвелина. — Ваша мать…

— Ради Бога, — прервал он, — если мы говорим о совращении, не упоминайте мою мать.

— Мои извинения, — сказала она с нервной гримасой. — Мне это внове.

— Что?

— Вы… вы собираетесь заставить меня сказать это?

Он подошел к ней ближе, уже не так торопясь выставить ее вон. Неожиданно для себя.

— Да, именно так, — ответил он и поцеловал ее.

Эвелина, без сомнения, собиралась что-то предложить ему!

Если она удачно выберет время, он согласится на все, что она скажет. Даже простой разговор с ней об этом сильно возбуждал. Плоть его твердела и причиняла страдания. Конечно, он внимательно выслушает, какими словами она выскажет свое предложение. Из своего жизненного опыта он знал, что существует много способов уложить женщину в постель. Как и множество способов избавиться от приюта.

Сент поднял голову, но Эвелина удержала его, поднявшись на цыпочки и зарывшись нежными пальцами в волосы. Она притянула его голову для нового поцелуя. Он обнял ее за талию и прижал к себе.

— Ты все же должна произнести это, Эвелина Мария, — прошептал он. Ее чертовы классы были ближайшим укромным местом, которое пришло ему на ум. Двери там не запирались, но ведь все эти оболтусы думали, что она ушла. — Скажи это.

— Я… — начала она затаив дыхание, не отрывая взгляда от его рта, — я хочу знать, откажетесь ли вы от своего плана снести приют, если… если я…

Могучий Люцифер! Порой и в компании ангелов можно испытать разочарование.

— Если ты примешь меня в свое лоно, — прошептал он, осторожно доставая заколку из ее волос. Водопад золотистых волн с лимонным ароматом заструился из его рук.

— Да.

Сент покачал головой, вытаскивая другую заколку.

— Скажи это.

С пылающими щеками, с губами, уже распухшими от его поцелуев, крепко прижатая грудью к его груди, Эви, чистый ангел, застонала.

— Если я приму тебя в свое лоно, — прошептала она.

Хотя ему с большим трудом удавалось мыслить логически, он все же понял, что формулировка требований Эвелины относительно приюта оставляет ему законное пространство для маневра.

— Это сделка, Эвелина.

— Только не здесь, — сказала она, задыхаясь, когда он погладил ее груди. — Дети…

— Как насчет одного из твоих небольших классов?

Он снова завладел ее ртом, убежденный, что ему никогда не приходилось испытывать такую жажду. Конечно, он страдал от почти трехнедельного воздержания, но эта страсть, эта сила желания была внове. И для удовлетворения своих потребностей он желал только ее, а не какую-нибудь безымянную, безликую женщину.