– В Копенгаген, – произнесла графиня, устало вздыхая. – А сначала на судно, что стоит в середине залива. Корабль называется «Каттегат», а говорили мы с его хозяином.

Натаниэль сел на дно шлюпки и прислонился спиной к борту, подняв лицо к солнцу. Легкий ветерок приносил некоторое облегчение, неприятности в Шилуте постепенно забывались. Габриэль привязала коня, а потом уселась рядом с ним.

Графиня не была настолько глупа, чтобы думать, что Натаниэль молчит, так как ему нечего ей сказать. Она понимала: он пока собирается с мыслями, но уж когда заговорит, то разразится настоящий шторм и лорд Прайд будет страшен в гневе.

Гребцы быстро доставили шлюпку к «Каттегату». Первым на борт по веревочной лестнице поднялся хозяин, за ним – Габриэль, а последним – Прайд.

– Мы сами поднимем лошадь, – заявил хозяин. – Для вас на правом борту есть каюта… – Датчанин запнулся, оглядев Габриэль с ног до головы. Плащ сполз с ее плеч, и его взору предстали дивные формы ее высокой фигуры. – …джентльмены… – неуверенно договорил моряк, с подозрением кося на графиню.

Габриэль высокомерно смотрела на датчанина, а лорд Прайд всматривался в морскую даль, притворяясь, что не слышит его.

Хозяин фрегата пожал плечами.

– Впрочем, это не мое дело. Вы платите, и я не стану задавать лишних вопросов. – Тут он развел руки в стороны. – Сорок ливров, как и договаривались.

Натаниэль присвистнул от удивления, но Габриэль молча достала из-за пазухи кошелек, отсчитала нужную сумму и отдала моряку.

– Надеюсь, все правильно, – промолвила она. – Будьте осторожны с моей лошадью.

Датчанин важно пересчитал деньги, а затем обернулся и отдал какое-то приказание матросам. Через полчаса конь графини, хрипящий от ужаса, был на стропах переправлен на борт фрегата и привязан на корме. И только тогда Натаниэль заговорил.

– Пойдем вниз, – приказал он.

Они спустились вниз по трапу в маленькую, но чистую каюту с небольшим иллюминатором и двумя койками.

Лорд Прайд осторожно прикрыл дверь, прислонился к ней и сердито посмотрел на графиню.

– Господи, – в конце концов заговорил он. – Тебя следовало бы высечь, Габриэль.

– Хорошо сказано, – заметила девушка. – И это после того, как я только что спасла твою шкуру. Кстати, во второй раз.

– А я хотел бы знать, почему это мою шкуру приходится спасать только тогда, когда ты где-то рядом? – сурово проговорил лорд.

– Но это несправедливо, – запротестовала Габриэль. – И не имеет ко мне никакого отношения, и ты это прекрасно знаешь.

Он действительно знал это, но не собирался признаваться.

– Я же запретил тебе ехать со мной.

– Запретил?

Габриэль с интересом оглянулась вокруг себя.

– Какую койку ты выберешь? – невинным голосом спросила она.

Он не обратил внимания на ее слова.

– А какую историю ты сочинила для крестного, чтобы объяснить ему свой отъезд?

– Я рассказала ему правду, – торжествующе улыбаясь, произнесла она.

– Что-о?!

– Мой крестный отец очень снисходительно относится к нуждам плоти, – произнесла Габриэль, и это было правдой. – Я сообщила ему, что хочу завести роман с Бенедиктом Лубянским. Я также сказала Талейрану, что мы намереваемся провести некоторое время в. Данциге, а уж там, когда мы надоедим друг другу, я решу, куда ехать дальше.

Натаниэль изумленно уставился на нее. Черт возьми, это же гениально! Габриэль не была невинной девушкой. Она была вдовой, у которой в прошлом было немало любовников. Талейран был человеком, умудренным жизненным опытом. У Наполеона была его Мария Валевская. Жозефина каждый день писала ему ревнивые письма. У самого мсье де Талейрана были многочисленные любовные связи. Так почему бы старому хитрецу не поверить своей крестнице?.. Тем более что в ее вымышленной истории была доля истины.

– … и я поехала впереди тебя, – продолжала Габриэль свой рассказ. – И договорилась, что на этом фрегате мы поплывем в Копенгаген. А уж оттуда, как я полагаю, мы сможем на английском торговом судне добраться до Лондона.

Она просто воплотила в жизнь его собственный план. Только это получилось у нее лучше, чем у него.

– Подойди ко мне, я осмотрю твою рану, – сказал Прайд.

– Не стоит… пустяки… это поверхностное ранение, – весело ответила Габриэль, довольная тем, что лорд переменил тему разговора.

– Я сказал, подойди ко мне! – заревел Прайд. Его гнев наконец-то вырвался наружу. Габриэль шагнула к нему.

– Нет нужды так кричать на меня, – заявила она.

– Я не знаю, как еще реагировать на то, что ты все время срываешь мои планы, – резко сказал он, снимая с ее раны платок.

– Я люблю тебя, – спокойно произнесла Габриэль. – Я сделала выбор, и, боюсь, тебе от меня не уйти. Буду счастлива подождать, пока ты осознаешь мои слова в полной мере, но тебе придется привыкнуть к тому, что я всегда буду рядом. Потому что, куда бы ты ни пошел, я пойду с тобой.