Шрифт:
Но этого я не сказал. Пусть Шульгин сам думает.
Он и ответил:
– Ну, если мы все будем через эту призму рассматривать… Тогда вообще ничего предпринимать и планировать невозможно. С тем же успехом я могу сказать, что это твоими устами они говорят. Я все придумал самостоятельно и правильно, сказал тебе, а ты…
– Да уж действительно. С такой логикой далеко не уедешь…
– Или – уедешь слишком далеко, – усмехнулся Шульгин краем рта.
Я рассеянно скользил глазами по интерьеру кают-компании. Вдруг напрягся, не сразу поняв, что привлекло мое внимание. Но что-то же привлекло. Имеющее отношение к проблеме.
И тут же сообразил. Глупо в принципе, но тем не менее. Клин клином вышибают, или – абсурд на абсурд. По крайней мере, в данной ситуации можно быть уверенным, что в такой вариант Держатели не вмешаются. При всем всемогуществе кое-чего они делать не в состоянии. Например…
– Саш, ты уверен, что никто посторонний последние дни на яхте не появлялся?
– Посторонний – в каком смысле? Воронцов – посторонний?
– Нет, он, наверное, нет… Да не так это, в общем-то, важно. Книги на борт только ты возил или?..
– Как раз книги – только я. И оружие…
– Хорошо, предположим. Думаю, эксперимент будет чистым при любом исходе… – Я подошел к шкафу и с трудом вытащил с одной из полок толстую книгу в потертом зеленом переплете с золотым тиснением на корешке. – Это ты покупал?
– Так точно. У букиниста в Екатеринославе. Там еще автограф бывшего владельца есть и дата: 1903 г., Санкт-Петербург…
– Верно, – подтвердил я, глянув на форзац. – Имеется и автограф, и дата. На титульном листе тоже все как положено. Заголовок: «Конфуций. Уроки мудрости. С.-Петербург. Издание Ф.В.Щепанского. Невский проспект, 34. 1902 год. Дозволено цензурою 5 октября 1901 г.».
Веленевая, совсем еще белая бумага, а я привык, что у дошедших до нас старых книг листы уже покрываются коричневатыми пятнами и пахнут плесенью. Главная составляющая трудов Конфуция – «Книга перемен», отличная штука для проверки самых сумасшедших гипотез.
– Вот и проверим. Доставай монетки…
Шульгин вытащил из кармана брюк три золотые десятки. По непонятной причине он терпеть не мог кошельков и с детства всегда носил мелочь в левом брючном, а бумажные деньги – в нагрудном кармане пиджака.
– Бросай. И поглядим, что выпадет.
Сашка понял мой замысел. Мы с ним давно уже пристрастились к гаданию, и почти всегда ответы «Книги» удавалось либо сразу истолковывать в правдоподобном смысле, либо убеждаться в справедливости предсказания задним числом.
А сейчас я исходил вот из чего – ну не могли, никак не могли бы даже и почти всесильные Держатели Мира предвидеть такой мой ход, я и сам-то придумал его ровно секунду назад. А уж тем более – перевернуть монетки в полете.
А раз так – и ответ «Книги» будет никем не запрограммированным, и наши приведенные в соответствие с ним поступки тоже окажутся неожиданными для всех.
Ну, как говорил крупье Смоку Белью: «Рулетка сама по себе система, и любая другая система против нее бессильна».
Сашка шестикратно бросил монеты. Я записывал сочетание орлов и решек. Выпала третья гексаграмма.
«Чжунь. Начальная трудность».
Две короткие черты.
Длинная.
Две короткие.
Две короткие.
Две короткие.
Длинная.
Я прочел комментарий вслух, медленно и отчетливо, одновременно вдумываясь в текст и чувствуя, что полегоньку хренею:
«Начальная трудность.В изначальном развитии благоприятна стойкость.Не надо никуда выступать.Здесь благоприятно возводить на престол вассалов.Вначале сильная черта.Нерешительное кружение на месте.Благоприятно пребывать в стойкости.Благоприятно возводить на престол вассалов.Слабая черта на втором месте.В трудности, в нерешительности – колесница и кони вспять.Не с разбойником же быть браку!Но девушка в стойкости не идет на помолвку.Слабая черта на третьем месте.Преследуя оленя без ловчего, лишь попусту войдешь в лес.Благородный человек примечает зачатки событийи предпочитает оставаться дома.Ибо выступление приведет к сожалению.Слабая черта на четвертом месте.Колесница и кони – вспять!Стремясь к браку, выступишь – и будет счастье.Ничего неблагоприятного.Сильная черта на пятом месте.Затруднение в твоих милостях.В малом стойкость – к счастью.В великом стойкость – к несчастью».Конечно, кроме этих, так сказать, первоначальных, достаточно смутных по смыслу стихов, к гексаграмме прилагалось несколько десятков страниц углубленных толкований, куда более изощренных, чем комментарии моих университетских наставников к трудам Маркса, но главное было понятно.
Сашка бросал монетки, и ответ адресован явно ему, не мне. И ответ полностью совпадал с уже принятым решением.
Желающие могут подумать над этим сами или обратиться к оригиналу, к старому мудрому Конфуцию.
Повторяю – гексаграмма «Чжунь».
– М-да… – Шульгин, по-моему, тоже был слегка ошеломлен. Все-таки есть вещи, к которым нам, осознавшим себя в великолепные, рациональные и атеистические шестидесятые годы, привыкнуть почти невозможно.
Как и понять, нет, нет, не понять даже, а принять душой факт существования и функционирования компьютеров, биороботов, тех же Держателей Мира.
Ладно, Сашка психиатр, а я психолог.
Следующий ход мой.
– Пусть так. Не надо тебе никуда выступать. Возведи на престол вассала. То есть проводи меня на капитанский мостик, и мы с тобой хоть на десяток миль выйдем в море. Чтобы все было как тогда… А потом пожалуйста. Примечай зачатки событий и оставайся дома…