И то и другое побуждение имело место, но скорее – второе. Законопослушному европейцу, впервые попавшему в незнакомый город, вполне естественно осведомиться о дороге у представителя власти.

Одновременно он как бы уже предварительно отметился в полиции и создал себе «положительный имидж». Простимулированный серебряным рублем городовой непременно доложит о факте прибытия путешественника по начальству, причем – в благожелательном тоне.

Для чего конкретно Шульгину нужна благосклонность местных околоточного и пристава – ему самому было пока неясно, но мало ли что еще может случиться в «чужом» городе?

… Золотые часы в жилетном кармане мелодично отзвонили десять.

В ресторанчике, и всего-то на восемь небольших столиков, в сей ранний час оказалось только двое посетителей: сам Сашка и еще один, достаточно импозантный мужчина, завтрак которого явно не соответствовал российским вкусам и обычаям. Британским, впрочем, тоже.

Сэр Ричард, к примеру, с которым Шульгин все больше себя отождествлял, заказал себе яичницу с салом (за неимением на кухне настоящего бекона), рюмку водки и большую чашку кофе.

А этот человек трудился над солидной тарелкой сосисок с тушеной капустой, запивая их не чем иным, как пивом.

Вот этим он сразу и заинтересовал Шульгина, хотя в остальном ничего особенного в сорокалетнем примерно мужчине прибалтийской внешности, одетом в не слишком новый, но аккуратный морской китель с блестящими пуговицами, не было.

На то и портовый город, чтобы каждый второй или третий его обитатель имел отношение к морю. Прямое или опосредствованное, в настоящем или в прошлом – неважно.

А многие, такого отношения не имеющие, по нужде или из щегольства тоже обряжаются в форменные одежды, приобретенные тем или иным способом.

Но еще что-то, кроме кулинарных пристрастий, отличало этого человека от вышеозначенных категорий.

Прежде всего – он явно нерусский. В смысле не национальности, а подданства. Постоянно проживающий в России, хоть латыш, хоть немец или турок, держится совершенно иначе. И взгляд у него другой, и выражение лица, и манера обращаться к официанту.

Во-вторых – человек он явно состоятельный, раз завтракает (не обедает и не ужинает) в достаточно дорогом заведении, в-третьих – служил раньше, а то и служит до сих пор в военном, отнюдь не торговом флоте, и в немалых чинах.

Судя опять же по выражению лица. И – качеству ткани на кителе. Возможно, был командиром корабля.

И в заключение этого короткого сеанса дедукции Шульгин пришел к силлогизму: господин этот не иначе как немец. Бывший офицер кайзеркригсмарине 7 .

В таком случае что он здесь делает?

По своей прежней должности Сашка знал, что никаких официальных контактов с некогда могучим, а после Версаля впавшим в полное ничтожество германским флотом врангелевское правительство и командование Черноморского флота не поддерживает. Неофициальных вроде бы тоже.

Странствует по собственной надобности? Надеется предложить свои услуги в качестве волонтера? Ну не шпионит же, не сняв мундира?

Не тот ли это самый человек, о котором ему сообщил на днях Кирсанов?

Хорошо бы, но не слишком ли велика удача – в первые же два часа решить проблему, на которую он отводил минимум несколько дней?

Но кто же этот незнакомец? Капитан цур Зее 8 в отставке, завербованный «Системой», или действующий сотрудник германского главморштаба, избравший, в полном соответствии с заветами Честертона, наиболее надежный способ маскировки: «Где ты спрячешь опавший лист? В лесу…».

Ну а если это просто обыкновенный торговый моряк, которого послевоенная безработица заставила покинуть родину в поисках случайного заработка в стране, которая испокон веков давала немцам приют и возможность успешной карьеры?

Тоже не беда, такое знакомство тоже может оказаться полезным… Неизвестно пока, зачем именно, но может.

Шульгин, благо заказ ему еще не успели принести, сложил газету, пересек разделяющий его и моряка проход между рядами столиков.

– Прошу меня извинить, – обратился он к незнакомцу по-немецки, каковым языком с некоторых пор владел в совершенстве, «изучив» его, как и десяток других, особо полезных для странствований по миру, с помощью прямого наложения информации на соответствующие области мозга.

Только языковой практики у него пока не было, и фразы Сашка строил с видимым усилием.

– Позвольте представиться – Ричард Мэллони, путешественник. Прибыл в Севастополь лишь сегодня и, увидев в вас европейца, не смог не подойти. Надеюсь, вы окажете любезность ввести меня в курс происходящих здесь событий и местных обычаев с большей объективностью и непредвзятостью, нежели… аборигены.

Моряк, не предлагая присесть, смотрел на непрошеного визитера снизу вверх, слегка щуря светло-голубые, льдисто поблескивающие глаза. Без всякого радушия.