— Не буду спорить, наверняка проиграю. Мне, кажется, Ллойд дальтоник.

Роксана попыталась сконцентрироваться на открывании двери. Она чувствовала себя неуютно, стоя с едва знакомым мужчиной перед этой комнатой мотеля, где уже неоднократно стояли чужие друг другу люди в поисках места, где они могли бы сблизиться.

Ее обычно ловкие и послушные пальцы никак не могли справиться с замком.

Люк осторожно забрал ключ из ее рук, и сразу все пришло в порядок. Только пальцы немного вздрогнули от прикосновения. Чтобы открыть дверь, он наклонился над ней, и от этого простого движения Роксана почувствовала какую-то необычную тоску.

И желание.

Его крепкая рука сжала дверную ручку. У Рокси перехватило дыхание — и тут же восстановилось уже в одном ритме с его. Ее тело словно медленно вспоминало движения давно забытого танца.

Чувствовал ли Люк то же самое? Воздух стал как будто плотнее. Вокруг стояла абсолютная тишина. Затишье перед бурей. Когда он прикоснется к ней, он будет так же тих и ласков или все вдруг взорвется вокруг них?

«« С мучительным спокойствием он вставил ключ в скважину. Роксана замерла. Как у него получалось одним-единственным движением довести ее до такого состояния?

— Ключ застрял.

Роксане пришлось прикусить губу, чтобы удержать нервный смешок. Что бы он подумал, если бы смог прочитать мысли, которые роились в ее голове? Что она бы, не раздумывая, пригласила его к себе в комнату, в постель, прояви он хоть малейший интерес? Мужчину, которого она совершенно не знала.

Неужели она совсем не изменилась?

— Похоже на то.

— У тебя снова кружится голова? Да.

— Нет. Все нормально. Просто устала. — Это продолжительное воздержание вызвало у нее такую реакцию, говорила себе Роксана. И ничто другое.

Люк не двигался. Ураган бушевал вокруг них, не удаляясь и не приближаясь. Если здесь действительно высокое небо, то она увидит, что будет дальше.

Рокси нервно поежилась. Люк склонился ниже.

Она закрыла глаза. Он прикоснулся губами к ее щеке или, может быть, ей просто почудилось. Роксана распахнула глаза.

— Ты поцеловал меня, да? — В ее голосе сквозила паника.

Наверное, все из-за этого освещения, думал про себя Люк. Ее кожа казалась мертвенно-бледной, и это напомнило ему ту глупую детскую сказку, в которой спящей девушке, чтобы ожить, нужен был поцелуй.

— Нет, я не целовал тебя, — запротестовал он, от всей души надеясь, что он не краснеет, потому что именно об этом он и думал. О том, что она женщина, а не случайный приезжий, попавший в беду… Это не входит в мои служебные полномочия. Я просто поправил волосы на щеке.

Роксана сжала губы. Она слишком много думает об этом полицейском.

Увидев выражение ее лица, Люк рассмеялся. На ее лице были одновременно и ужас, и какое-то упрямое противостояние. Ему нравилась ее насмешливая дерзость. И, несмотря на немытые волосы, на темные круги под глазами и неустойчивую походку, она была дьявольски привлекательна. И хотя она совершенно ясно дала понять, что у них нет и не может быть ничего общего, Люк хотел ее…

Что это, интересно, на него нашло? Эта мадемуазель целый день насмехалась над ним и высмеивала его родной город. Мало того, она умудрилась заставить его сомневаться в том, в чем, ему казалось, он был твердо уверен — что он хочет всегда жить в Редвинге с Карлой и кучей ребятишек.

Не с этой же рыжеволосой девицей, постоянно ищущей в его словах и поступках какой-то подвох.

— У меня складывается впечатление, что для тебя имидж безупречного полицейского — самое главное. Очень жаль, если под форменной одеждой вместо сердца — пустота.

Очевидно, едкие замечания были ее любимым оружием. Но Люк не собирался позволять ей задевать себя за живое.

— Большую часть нашего знакомства ты была в бессознательном состоянии. Так что вряд ли у тебя есть основания судить обо мне.

— Ты прав. Но я наблюдательна. Могу поклясться, для тебя нет ничего важнее работы. — Рокси облизнула бледно-розовые губы. — Боже, я готова убить за стакан воды.

Она хотела стакан воды.

Мисс из Далласа проникла ему в душу, подвела итог его жизни, а теперь хочет стакан воды.

Люк замер.

Нет. Она не знает ничего ни о нем, ни о Карле.

Люк не помнил, есть ли веснушки у Карлы. Возможно, есть, но она скрывает их под макияжем. Он также не мог вспомнить, дрожит ли у Карлы нижняя губа, когда ей приходится оправдываться.

Зато я могу по памяти написать фамилии всех преступников, за что я их арестовал, и какого числа они вышли из тюрьмы, подумал Люк. Интересно, в какой момент работа стала самым главным в его жизни?

Люк распахнул дверь, внезапно почувствовав необходимость куда-нибудь скрыться, уйти подальше, чтобы больше не видеть эту девушку.