Шрифт:
Мишель неожиданно поднялась.
– Я с ним поговорю, – твердо сказала она, взглянув на Майкла.
– Вы вовсе не обязаны…
– Я с ним поговорю, – повторила она. – Но вы все сказали правильно. Никаких переговоров не будет. Мы пришли сюда только для того, чтобы объяснить новое положение вещей. То же самое услышит от меня и Фрэнк.
Коротышка-адвокат печально покачал головой и кивнул на телефон.
– Может быть, оставим миссис Руссо? – обратился он к Майклу. – Мне тоже нужно с вами кое-что обсудить.
– Хотите, я останусь? – спросил Майкл у Мишель.
– Нет, спасибо. Все будет в порядке.
«Ты не ребенок. Вот и веди себя как взрослая и разумная женщина, – сказала себе Мишель. Она уже протянула к телефону руку, но вдруг заколебалась. – Что ни говори, а он отец твоих детей, твоя большая любовь, человек, с которым ты делила постель последние четырнадцать лет. И вместе с тем это совершенно чужой человек. Он лгал тебе все эти годы, вел двойную жизнь. Он подверг тебя и детей страшному риску, а потом дважды избил тебя. Снимешь трубку – не забудь, что ты говоришь не с тем Фрэнком Руссо, которого когда-то полюбила».
Мишель решила, что справится. Справиться бы еще с дрожью в руке, сжавшей телефонную трубку.
– Алло!
– Мишель? Это ты, Мишель?
Слышать его голос уже было для нее испытанием. Мишель сделала глубокий вдох.
– Да, это я. Ты что-то хотел?
– Хотел и хочу, Мишель! Хочу, чтобы ты перестала прятаться. Хочу, чтобы вернулась домой. Ты ведь знаешь, я… поступил так от отчаяния. Бред какой-то, Мишель! Я был вне себя. Возвращайся. Верни мне детей. И деньги.
Ах, ну да! Деньги. Кругом деньги. В первую очередь – деньги. Всем пожертвовал ради денег.
Мишель стало нехорошо. Чтоб они провалились, эти проклятые деньги! Не прикоснется она к ним… никогда, ни за что! Лучше умереть с голоду.
Что ему ответить, этому чужому голосу в трубке? Сказать, что она лишилась мечты, осталась без прошлого и без будущего? Сказать, что боль от побоев – ничто в сравнении с душевной болью? А стоит ли?
– Обратись к моему адвокату, Фрэнк.
– Прошу тебя, Мишель! Умоляю! Позволь хотя бы встретиться с тобой. У Брузмана, в его присутствии, если хочешь.
– Нет.
– Тогда дома? Приезжай, Мишель. Поговорим.
– Нет!
Возвращаясь домой после пытки у Брузмана, Мишель постепенно приходила в себя. Нужно будет – она согласится повидаться с Фрэнком, но встреча ничего не изменит. Ни свидетельства в свою пользу, ни своих грязных денег он не получит.
Однако ей и самой нужны деньги хотя бы на первое время… Деньги и план дальнейших действий. Она должна работать, обеспечивать себя и детей. Период «уютного семейного гнездышка» остался позади. У нее был дом – полная чаша. У нее была кухня, набитая всевозможной бытовой техникой, она стирала пыль с двух сервизов настоящего тончайшего китайского фарфора. Ее подушек-думочек хватило бы на десять домов, а о таком персидском ковре во всю гостиную никто из соседей и друзей даже не мечтал. Ее гардероб ломился от нарядов, которые за всю жизнь не переносить, шкатулка – от драгоценностей, которые разумная женщина не рискнула бы надеть без телохранителя. На ее детей, против всяких правил воспитания, игрушки, обувь и одежда сыпались как из рога изобилия. Всему этому теперь положен конец.
Полное лишений детство – вот причина того, что материальное изобилие она приняла за надежность. В юности простительно, но не в зрелые годы. Сейчас ей больше всего на свете хотелось простой и понятной жизни, где работа – не перекладывание бумажек, как в банке, а настоящий физический труд – обеспечивала бы ей и детям хлеб насущный и минимум сбережений на всякий случай. А еще – ей хотелось, по примеру Энджи, помогать другим женщинам.
Суть в том, чтобы заниматься чем-то не только полезным, но и любимым. Вот оно! В одном она точно уверена: ей нравится чистота во всем и везде. Недаром Джада называет ее Золушкой. Идея, должно быть, витала в воздухе, маячила в подсознании. Оставалось только дать объявления в газетах.
Возвращаясь из редакции, Мишель припарковалась напротив входа в «Золотые копи» – ювелирного магазинчика, где принимали в скупку драгоценности. Ей еще не доводилась бывать в подобных заведениях, в отличие от матери, которая ежемесячно наведывалась в городской ломбард.
Ты не идешь по стопам матери, дорогая. Ты делаешь это не от лени и не ради выпивки, а ради будущего – своего и детей.
Да, она долго жила с закрытыми глазами, но теперь будет видеть мир таким, какой он есть. И полагаться только на себя. Джада и Энджи, конечно, помогут, но… многое придется делать в одиночку. Фрэнк был добрым волшебником, пока в одночасье не превратился в злого, а значит, ей нужно становиться самостоятельной.
Яркая миловидная блондинка радушно улыбнулась Мишель:
– Чем могу помочь? Подыскиваете что-то определенное?
– Я не купить хочу, а продать.
Мишель достала из сумочки два колечка, сережки с алмазной крошкой, перстень с крупным изумрудом – подарок Фрэнка на прошлый день рождения – и золотую цепочку с бриллиантовым кулоном в два карата. Несколько дней назад ей удалось в отсутствие Фрэнка попасть в дом и забрать кое-какие детские вещички. Заодно она взяла и драгоценности, которыми, по ее мнению, могла распоряжаться лично. Подумав, Мишель щелкнула и замочком золотых часиков с усыпанным бриллиантами циферблатом.