При этом воспоминании умирающий граф и будущая графиня Данридж слабо улыбнулись.

Дверь тихо открылась. Вошел Йен, но остался стоять неподалеку, не желая мешать их тихой беседе.

– Об одном я только сожалею, – признался Черный Джек, – что меня не будет, когда появится мой внук.

– Но он уже есть. – Бригитта расстегнула халат, развязала завязки ночной рубашки.

– Ваш внук здесь, – сказала она, положив руку графа на свой огромный живот.

Сначала Черный Джек ничего не почувствовал. Потом слабое трепетание, мягкое шевеление. И вдруг ребенок сильно пнул ножкой изнутри.

– Ой, – вскрикнула Бригитта.

На лице графа появилось выражение несказанного счастья.

– Шустрый парнишка.

Закрыв глаза, он сосредоточился на биении будущей жизни.

Чья-то рука тронула Бригитту за плечо. Она удивленно оглянулась и увидела лицо Йена.

– Я люблю тебя, – прошептал он. Услышав голос сына, Черный Джек открыл глаза.

– Вот знакомлюсь со своим внуком, – сказал он, и Йен грустно улыбнулся. – Определенно, это мальчик. Я могу это сказать по его движениям. Под твоим руководством из него вырастет славный человек и храбрый воин.

– Мой сын не будет воином, – возразила Бригитта.

Йен и Черный Джек понимающе улыбнулись ей.

– Иди отдохни, Бри, – предложил граф. – А завтра мы с тобой, не торопясь, обсудим этот вопрос.

Бригитта кивнула и, запахнув халат, поднялась с края постели. Наклонившись, она поцеловала графа в лоб шепнула:

– Спите спокойно.

Йен присел на освободившееся место и внимательно посмотрел на отца. С уходом Бригитты лицо старика сразу осунулось.

– Она славная женщина, – заметил Черный Джек, – хотя и англичанка.

– Я благодарен тебе за то, что ты заставил меня на ней жениться, – ответил ему Йен.

– Она родит сильных сыновей.

– Да.

– А теперь выслушай меня, сынок, – попросил Черный Джек. – Антонию лучше всего отослать обратно Маккинонам, но Гленду оставь в Данридже. Она единственный ребенок твоего брата Малкольма. И не препятствуй возвращению Перси в Эдинбург. Со временем он получит Шену Менци. Она единственный порядочный человек в семье этого негодяя. Будь верен королеве, но в первую очередь ты должен быть предан нашему клану. Стюарты не всегда бывают справедливы по отношению к тем, кто служит им верой и правдой.

– Да, я слушаю тебя.

– Когда я был в твоем возрасте, – грустно усмехнулся граф, – я не думал, что доживу до старости и умру в своей постели. Так что можно сказать, что я достаточно пожил.

Горло Йена сдавило от волнения. Безысходное горе сжало его сердце так, что стало трудно дышать.

– Утром меня уже не будет с вами, – прохрипел Черный Джек. – Подержи мою руку.

Сердце Йена оборвалось. Ему страстно захотелось броситься в объятия отца и разрыдаться, как в детстве. Но вместо этого он лишь взял отцовскую руку, чтобы облегчить ему переход из этой жизни в иную. Глаза графа устало закрылись. И, сделав последний вздох, он ушел навсегда.

Судорожно вздохнув, Йен поцеловал безжизненную руку отца и, прижав ее к щеке, омыл горькими слезами. Наконец он встал, поцеловал покойника в щеку и срывающимся голосом прошептал:

– Спи с миром, отец.

Было уже далеко за полночь, когда Йен вернулся к себе в комнату. Постель была пуста. Завернувшись в одеяло, Бригитта сидела в кресле, невидящим взглядом уставясь в догорающий камин.

– Не спится. Ну, как он?

– Он… – Голос Йена дрогнул. – Он скончался.

Бригитта открыла объятия и притянула его к себе. И, прижавшись головой к ее раздувшемуся животу, Йен разрыдался вместе с Бригиттой. Это был один из тех редких случаев в их долгой-долгой совместной жизни, когда она видела своего мужа плачущим.

Колокола в церкви заунывно звонили по Джону Эндрю Макартуру, графу Данриджу. Тело графа покоилось в деревянном гробу, стоящем на козлах в большом зале.

Прежде чем люди собрались на похороны, Йен привел к гробу Бригитту и Гленду. В большом зале было пусто. Только Джеми и Даджи стояли в карауле возле гроба.

Йен встретился взглядом с Бригиттой. Она подошла, чтобы проститься с графом.

Завернутый в черно-зеленый плед, Черный Джек, казалось, спал. Он мирно перешел в лучший мир, и выражение лица его было спокойным, не искаженным предсмертными муками.

Бригитта коснулась его щеки и наклонилась, чтобы поцеловать его. Выпрямившись, она взглянула на мужа, который изо всех сил старался сохранить строгий, подобающий настоящему мужчине вид.

Следующей подошла Гленда. Йен поднял ее на руки и подержал возле гроба.

– Он спит? – громко прошептала девочка. Губы Йена дрогнули.

– Да, теперь он не проснется до дня Страшного суда.

Подражая Бригитте, девочка потянулась и поцеловала деда в щеку.

– Прощай, – серьезно произнесла она. – Значит, я буду скучать по тебе до дня Страшного суда. Жди меня, чтобы мы вместе могли войти в Божий сад, как ты обещал.