Шрифт:
– Сейчас взорвется! – завизжала публика.
Призрак Софьи Перовской мутным взглядом оглядел окружающих и направился к портрету Петра.
– Все из-за тебя! – воскликнула она и метнула бомбу в портрет.
– Солнышко, действуй! – мгновенно среагировала Прасковья.
В ее руках появился оранжевый шар. Ведьма выпустила шар из рук, и тот схватил брошенную бомбу перед самым портретом. Затем подопечный Прасковьи пролетел через закрытое стекло, не разбив его, и бросил бомбу высоко вверх. Она завертелась как волчок и взорвалась, осветив все вокруг разноцветными искрами. Перовская бросилась вон из зала. Баба-Язя что-то прошептала, и за дверьми раздался еще один хлопок.
– Чтобы не вернулась сегодня больше! – пояснила колдунья.
Оранжевый шар подлетел к Прасковье. Та погладила его и спрятала в свою сумку.
– Ты молодец! Но не надо больше, Прасковья, использовать Приемыша. Мало ли что! – попросила Баба-Язя. – Попробуем без него справиться.
В зале появились могильные мраморные плиты с Марсова поля. Плиты задвигались, и из-под них выскочил человек странной наружности с кобурой на боку.
– Еще один террорист! – взволнованно закричали зрители.
– Беру этого на себя! – воскликнула Полудница.
Ведьма ударила ногой об пол. Продолговатые планки паркета начали выскакивать из наборного пола и встали перпендикулярно. Одновременно они начали расти вверх и превратились в решетку.
– Знаю, знаю его! – улыбнулся Любомир. – Был на красном митинге. Тогда Моисей Урицкий – председатель Петроградского ЧК – поклялся не мыться до победы мировой революции.
Урицкий пробежал вдоль решетки, не понимая, где находится.
– Молодец, Полудница! Зеркальный барьер для чекиста поставила.
Варвара поморщилась. Уж больно неприятный запах давно немытого потного тела шел от бегущего мужчины.
– Как я понимаю, победа революции так и не наступила…
– Урицкий – вождь революции! – пояснил Любомир. – Всегда бешеный был.
Страшно ругаясь, привидение борца революции обернулось, выхватило из деревянной кобуры маузер и погрозило невидимым врагам. Затем, распространяя вокруг запах серы, чекист пустился вдоль решетки обратно. Из кобуры на пол выпала какая-то бумажка. Девушка подняла ее. Это оказался хорошо сохранившийся приказ о расстреле всех контрреволюционеров за подписью членов Реввоенсовета.
– Неужели это автографы Сталина, Ленина и Троцкого? – изумилась Варвара.
– Дай-ка сюда, посмотрю, – попросил Любомир. – Это ценнейший документ!
– Если так, cпрячь получше. Потом разберемся. У меня в музеях есть знакомые эксперты, – сказала Баба-Язя.
– Призраки почему-то плохо относятся к солдатам революции, – добавил Любомир. – Расскажу вам одну печальную историю. Был у меня когда-то друг – товарищ Фельдман. Работал он начальником милиции. А его управление находилось на полпути из Санкт-Петербурга в Петергоф в бывшем Троицко-Сергиевом монастыре. Жаловался он мне, что по ночам в гулких коридорах слышатся чьи-то шаркающие шаги, раздается невнятное бормотание и жалобные стоны. А еще он замечал в служебных помещениях неясные тени, похожие на человеческие, и ощущал явственный запах тлена. Его курсанты поговаривали между собой о том, что призраки бывших хозяев монастыря ополчились против них.
Затем Фельдман стал запираться в своем кабинете, а из-за дверей каждый вечер до постовых доносились голоса. Подчиненные пришли к выводу, что чекист просто «допился до чертиков».
Фельдман жаловался мне, что не в силах больше выносить преследований двух белых старцев, зловещих и бесплотных. Я советовал ему бросить все и уехать куда-нибудь в деревню. Но тот только рукой махал. А затем мой друг покончил с собой, пустив себе пулю в лоб.
Любомир замолчал, затем достал из кармана фляжку и отхлебнул из нее.
– Как печально! – расстроилась Варвара.
– С новым начальником милицейского управления такая же история приключилась. По ночам в коридорах бродили призрачные фигуры, раздавались стоны и проклятия. Поэтому здание это вскоре забросили.
– Неужели из-за призраков забросили? И ничего нельзя сделать? – покачала головой Варвара.
– А что тут сделаешь! Два старца очень убедительно выглядят, – и Любомир снова отхлебнул из бутылки.
– Перестань расспрашивать Любомира, – шепнула Прасковья Варваре. – Товарищ Фельдман был другом его детства. Вместе росли.
Четверо ведьм внимательно рассматривали каждого нового призрака. С диким ревом вбежал какой-то крестьянин, с длинной бородой, большим носом и в рубахе навыпуск. Он врезался в толпу гостей, стараясь распугать женщин.
– Кто этот старец? – На всякий случай Варвара спряталась за Любомира и Бабу-Язю.
– Да Гришка Распутин хулиганит. До сих пор не развеялся.
Григорий разогнал гостей на одной стороне зала и приближался к компании ведьм. Тут он заметил выглядывающую из-за спин Варвару.