Шрифт:
Я была готова подумать, что молодым человеком в мундире тоже была Каролина, если бы в это время она не сидела в купе. Для нее не существовало ничего невозможного, и я почти с удивлением должна была признать, что тем молодым человеком Каролина все же быть не могла.
И вот теперь она, улыбаясь, протягивала мне руку – я сделала вид, что не вижу.
– Калле Якобсон… – произнесла я и холодно на нее посмотрела.
Каролина вздрогнула.
– Не Калле, а Карл!
– Какая разница? Калле и Берта – звучит неплохо.
Она сделала вид, что считает это шуткой, но, похоже, не была в этом уверена.
– Тебе не обязательно называться Бертой. Можешь выбрать себе любое имя.
– Вот как? Могу выбрать! И кто же это решил? Может быть, ты?
Она беспокойно провела рукой по волосам. Я наслаждалась собственной холодностью и самообладанием. На этот раз Каролина получит сполна. Я продолжала тем же ледяным тоном:
– Ну уж нет. Я знаю, что тебе все равно, как тебя зовут и кто ты есть. У тебя ведь сплошные роли. Но мне важно быть тем, кто я есть на самом деле. И хотя я ненавижу имя «Берта», я останусь Бертой, потому что это – мое. А что до твоих имен, то мне, признаться, совершенно наплевать, какое ты себе выберешь.
Каролина хотела что-то сказать, но губы у нее дрогнули. Она смотрела на меня в упор, голос ее не слушался, и она растерянно, умоляюще протянула ко мне руки. Из глаз брызнули слезы.
– Но ты не сердишься на меня?
– К сожалению, нет. Я просто ничего… как-то странно… я ничего не чувствую.
– Пожалуйста… я не хотела… ты ведь знаешь, как я тебя люблю… пожалуйста… прошу тебя…
Она плакала, я едва слышала ее голос. Но в ответ я только упрямо качала головой. Нет, нет, нет, шептала я про себя. Стало тихо.
– Кто ты? – спросила я, не узнав своего голоса. Она шмыгнула носом, как это делают дети, и, наклонившись ко мне, мягко шепнула:
– Твоя сестра.
– Это невозможно. Ведь с этой минуты ты будешь моим братом?
Она снова робко улыбнулась.
– Но только для других. В сердце я всегда буду твоей сестрой.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
– Мне бы следовало сойти на ближайшей станции и с первым же поездом вернуться домой, – сказала я ледяным голосом, делая ударение на каждом слове.
Каролина ничего не ответила. Она отвернулась к окну, очевидно, решив меня не удерживать.
Поезд начал сбавлять ход, приближаясь к станции; нужно было решаться. Я мельком взглянула на Каролину. Ее лицо оставалось неподвижным. Я встала. Она даже не пошевелилась, не сделала ни малейшей попытки мне помешать.
У меня закололо в груди, тело покрылось потом, мне почти сделалось дурно. Внезапно меня охватило сомнение. Меня! Которая была так уверена в своей правоте!
А что же Каролина?
Почему она ничего не говорит? Хотя… на что я, собственно, могла надеяться?
На то, что ради меня она все бросит, переоденется и снова станет Каролиной?
Она бы никогда этого не сделала.
А раз так, значит, мне ничего не оставалось, как выполнить свою угрозу. Прямо сейчас!
Сердце колотилось так, что, казалось, сейчас оно разорвется.
Раздался паровозный гудок. Поезд подъезжал к станции.
Лицо Каролины оставалось неподвижным.
В голове у меня будто что-то оборвалось, я без сил опустилась на скамью и так и просидела все оставшееся путешествие, словно парализованная; а поезд тем временем проезжал станцию за станцией.
Никто из нас не произносил ни слова. Мы ни разу не обменялись взглядами, но подстерегали малейшее движение друг друга.
Вдруг Каролина вскочила, рванула оконный ремень, так что окно с грохотом съехало вниз, и высунулась наружу.
– Боже мой! Проехали! Мы должны были сойти на предыдущей станции!
Началась спешка. Нужно было успеть собрать разбросанные вещи и выскочить на перрон.
Нам это удалось, но Каролина забыла сумку, которую брала с собой, чтобы переодеться. Она оставила ее в другом купе и спохватилась только на перроне, когда поезд должен был вот-вот тронуться. Каролина пожала плечами.
– Она мне и не нужна. Пусть остается. Платье мне уже точно не понадобится.
Значит, она твердо решила остаться Карлом.
– Поступай как знаешь, – сказала я и отвернулась.
Тут Каролина вспомнила, что в сумке все же остались нужные вещи, и влетела в вагон как раз в ту минуту, когда кондуктор собирался проверить, хорошо ли закрыты двери.
Меня охватило беспокойство. Что если поезд тронется, а она останется внутри? Вот несчастье! Я подбежала к кондуктору, чтобы предупредить его, но в то же мгновение Каролина показалась в дверях, держа сумку в руках: она точно запомнила, куда ее положила.