Шрифт:
Космонавты приехали к нему как раз после второй неудачи. Он был благодарен этим молодым летчикам. Они успокаивали его. Им предстояло рисковать жизнью, а этот старший лейтенант с удивительно приятной, располагающей к себе улыбкой говорил так, словно в космос предстояло лететь ему, Королеву.
А может быть, так и есть?
– Старший лейтенант Гагарин Юрий Алексеевич… – вдруг услышал Королев, – запасной пилот старший лейтенант Титов Герман Степанович… – говорил Каманин. Он рекомендовал Государственной комиссии первого пилота «Востока».
Голос Гагарина прозвучал неожиданно звонко:
– Разрешите мне, товарищи, заверить наше Советское правительство, нашу Коммунистическую партию и весь советский народ в том, что я с честью оправдаю доверенное мне задание, проложу первую дорогу в космос. А если на пути встретятся какие-либо трудности, то я преодолею их, как преодолевают коммунисты.
Что-то было у него мальчишеское. И все заулыбались, смотрели теперь только на этого старшего лейтенанта, которому через два дня предстоит старт.
Стоп! Целых два дня?!
Заседание комиссии закончилось. Гагарина поздравляли – сначала его друзья-летчики, потом те, кто был поближе, а затем уже все столпились вокруг него.
Сергей Павлович пожал ему руку одним из последних.
– Поздравляю вас, Юрий Алексеевич! Мы еще поговорим, – сказал он и быстро зашагал к двери.
Неподалеку от одного из стартовых комплексов Байконура есть два деревянных домика. Теперь здесь музей. В «Домике Гагарина», где Юрий Алексеевич провел последнюю ночь перед стартом, сохраняется все так, как это было 11 апреля 1961 года. В одной комнате – две заправленные кровати. На тумбочке – шахматы. Гагарин и Титов тогда сыграли несколько партий. В соседней комнате находились врачи. Кухонный стол застелен той же клеенкой. Вечером 11 апреля сюда пришел Константин Феоктистов. Втроем они сели и еще раз «прошлись» по программе полета. Особой необходимости в этом не было, но Феоктистова попросил зайти к космонавтам Сергей Павлович.
Королев жил рядом. Точно такой же дом. У подушки – телефонный аппарат. Он звонил в любое время суток. А до МИКа быстрым шагом – минут пятнадцать…
Сергей Павлович заходил в соседний домик несколько раз. Не расспрашивал ни о чем. Просто подтверждал, что подготовка к пуску идет по графику. Он словно искал у них поддержки.
– Все будет хорошо, Сергей Павлович. – Гагарин улыбался.
– Мы не сомневаемся, – добавил Титов. – Скоро уже отбой…
Гагарин аккуратно повесил китель, рубашку. Он не предполагал, что уже никогда не удастся этой формой воспользоваться – она так и останется в комнате навсегда.
Оба заснули быстро. К удивлению врачей, что наблюдали за ними. Ночью приходил Королев. Поинтересовался, как спят. «Спокойно», – ответил Каманин.
Королев посидел на скамейке, долго смотрел на темные окна. Потом встал, обошел вокруг дома, вновь заглянул в окно, а затем быстро направился к калитке. Вдали сияли прожектора, и Королев зашагал в их сторону – там стартовая площадка.
Гагарин спал спокойно…
А Королев был таким же Главным конструктором, к которому привыкли его друзья и соратники. В эту ночь его видели везде, он переговорил с десятками людей, он был обычным СП, которого побаивались и любили.
…Потом Москва будет празднично и торжественно встречать Первого космонавта планеты. Его сразу же полюбят миллионы людей. За улыбку, за простоту, обаяние, смелость, доверчивость. Поэтому он стал сразу так близок всем. Он будет идти по ковровой дорожке от самолета, и миллионы увидят, что шнурок на ботинке развязался. И все заволнуются: а вдруг наступит, споткнется и, не дай боже, упадет… А он не заметит своего развязавшегося шнурка, он будет шагать легко и как-то весело, словно для него, этого парнишки из Смоленщины, очень привычно видеть ликующую Москву, восторженные лица, человеческое счастье. Неужели это потому, что он слетал в космос? И если у людей такая радость, то при первой возможности можно махнуть и подальше, на какой-нибудь Марс…
Он шагал по московской земле, удивленный, что его так встречают… Впрочем, пожалуй, он был единственным, кто понимал: не его, Юру Гагарина, а Первого Человека приветствует Земля…
А мимо Мавзолея шли москвичи. Вдруг Гагарин увидел своих ребят. Они подхватили Геру Титова на руки и подбросили вверх: «Мол, смотри – следующий!» Гагарин улыбнулся и помахал друзьям.
На гостевых трибунах был и Сергей Павлович Королев. Он, как и Гагарин, не ожидал такого праздника…
Это был самый счастливый день в их жизни.
Вечером на приеме Сергей Павлович подошел к космонавтам.
– Видите, какой шум вы устроили, – он улыбался, – подождите, не то еще будет… Но 12 апреля уже не повторить, – вдруг сказал Королев, и в его словах слышалась грусть…
Каждая минута этого дня высвечена воспоминаниями тысяч людей, которые были на Байконуре, встречали Юрия Гагарина в приволжских степях, следили за его полетом на наземных измерительных пунктах. Каждое его слово известно, ни один шаг до старта и после возвращения из космоса не выпал из памяти участников и свидетелей космического подвига.