Вот почему Джеймсу Хокинзу пришлось легонько толкнуть его локтем, чтобы привлечь внимание, когда объявили перерыв.

— Мы пойдем вместе?

Эйдриан как раз мысленно добрался до середины нотации, в которой обвинял Софию, что она из трусости предала их отношения.

— Куда пойдем?

— К герцогине. Ты ведь получил приглашение? Мы все получили.

Эйдриан уже не мог сдержать себя и мгновенно дошел до белого каления.

— Ты говоришь, что все ее члены парламента получили приглашения?

Хокинз в недоумении отступил.

— Не понимаю, чего ты кипятишься? В ее приглашении есть смысл. Пришла пора оставить выжидательную позицию. Особенно тебе, ведь твоя речь запланирована на завтра.

Эйдриан захотел ударить Хокинза, просто потому, что тот под руку подвернулся.

— Конечно, я иду. Черт, я и не думал пропускать такое событие. Ведь не следует огорчать мою патронессу? Мы поедем в моей карете. — Он схватил Хокинза за рукав и потянул за собой.

— Ну и ну! — пробормотал Хокинз, спотыкаясь. — Весьма странное поведение.

— Нам нужно спешить. Мы ведь не хотим оказаться последними? Она может подумать, что мы не проявляем должного уважения, и сделает вывод, что мы принимаем ее за кроткую милую женщину, а не за великую герцогиню Эвердон.

Хокинз поплелся за ним, с каждым шагом все больше изумляясь. Ему казалось, что он угодил в лапы сумасшедшего.

— Ты плохо себя чувствуешь, Берчард? Я слышал, тебя стукнули по голове. Наверное, тебе лучше извиниться и пойти отдохнуть.

— Садись.

— Ей-богу, день просто замечательный, правда? Думаю, прогулка будет очень приятной…

— Садись. Долг зовет, Хокинз. Главная заповедь зависимого человека — власть не ждет. Я уверен, что ты прихватил что-нибудь из своих стихов на случай, если герцогиня пожелает притвориться, что они интересны всему обществу.

Хокинз неохотно вскарабкался в экипаж, запряженный парой лошадей.

— Я действительно прихватил несколько сонетов.

— Надеюсь, они усладят наш слух.

Они оказались не первыми прибывшими. Харви Дуглас уже лебезил перед герцогиней в гостиной, когда объявили о прибытии Эйдриана и Хокинза.

Увидев Софию, Эйдриан почти забыл свою досаду. Она сняла траур и надела светло-зеленое платье с розовым поясом, декольте открывало ее плечи. Изящное золотое ожерелье филигранной работы оттеняло светлую кожу. Она выглядела безмятежной, счастливой и умиротворенной.

Он сразу понял, что ее визит в Марли прошел удачно. Она добилась, чего хотела. Он никогда в ней не сомневался. Разве он не говорил ей, что она одна из самых сильных женщин, которых когда-либо ему доводилось встречать?

Гордость переполняла его, странно смешиваясь с негодованием. Она открыла себя. И в совершившемся факте заключалась и его неоспоримая заслуга.

София поднялась навстречу ему.

— Благодарю, что все-таки сумели прийти, мистер Берчард.

— Я перенес назначенные встречи.

Он кратко коснулся ее руки и официально поклонился. Она удивилась его поведению. Он посмотрел ей в глаза, не скрывая своего возмущения.

Ее взгляд стал другим. Более холодным и глубоким, а страх и вину заменила уверенность в себе.

София радушно поздоровалась с Хокинзом и поручила его Дугласу, прежде чем обратиться к Эйдриану. Весь последующий разговор они вели вполголоса, так чтобы не могли слышать окружающие.

— Где ты находился? — тихо прошипела она.

— Там, где всегда.

— Почему не пришел сразу?

— Я не получал подобной просьбы.

— С каких пор ты ждешь приглашения?

— С тех пор, как ты уехала. Я понятия не имел, что ты вернулась.

— Ты не знал? Твои люди, которые тайно следят за моим домом, знали, что я возвратилась. В первую ночь я не ложилась спать, все ждала тебя. Мне хотелось поговорить с тобой, рассказать, что я собираюсь делать.

Объявили, что прибыли двое новых гостей.

— Значит, я узнаю твои новости вместе со всеми.

— Я говорю не только о политике. Почему ты так холоден? Что происходит, Эйдриан?

— Меня не радовал твой отъезд, как не радуют и обстоятельства нашей сегодняшней встречи.

— Сам виноват, мог бы сразу прийти. Я не знала, что и думать, когда ты не пришел. — Она взглянула на ожидающих ее гостей. — Мы должны объясниться.

— Едва ли здесь подходящее место для объяснений.

— Останься, когда все уйдут.

Он скрипнул зубами. И небрежно уставился в потолок, так что любой наблюдатель мог подумать, что они обмениваются незначительными фразами.