Серебряный Шип с любопытством взглянул на нее.

— Ты что-то сегодня не в духе.

— Не валяй дурака, Шерлок. Можно подумать, что ты впервые заметил, что женщины иногда бывают немного не в духе! Разве твоя первая жена никогда не испытывала недомоганий во время пэ-эм-пэ?

— Пэ… Во время чего?

Никки закрыла глаза и быстро забормотала молитву, дабы Господь ниспослал ей терпение главное, что понадобится ей в эти дни.

— Предменструальный период, — выпалила она с раздражением. — За неделю или около того перед месячными кровотечениями многие женщины становятся раздражительными.

— Да, но ты не должна теперь страдать от этого, разве не так?

Его настоятельный тон раздражал ее.

— Всем нравится быть здоровыми, никто не хочет страдать и знать о страданиях прочих. Прости, я ведь никогда прежде не беременела, откуда мне знать, может, мое дурное настроение из-за этого, как и болезненность титек.

— Титек?

— Ну, сосалок!

Никки наклонилась и, сжав груди руками, ткнула ими чуть ему не в лицо.

— А-а! Сосалки! — Лицо Серебряного Шипа просветлело. — Наконец-то они получили достойное имя. Сейчас им самое время так называться!

Никки застонала.

— Сдаюсь!

— Значит, я победитель? Прекрасно! Значит, я могу взять эти сосалки в качестве контрибуции?

И, не дожидаясь ответа, он опрокинул Никки на спину рядом с очагом и принялся расстегивать пуговки ее платья.

Когда рот его прикоснулся к одному из набухших, отвердевших сосков, Никки застонала от наслаждения.

— Знаешь, Торн! Хоть ты и ведешь себя порой тупее любого идиота первокурсника, иногда мне кажется, что ты прекрасно понимаешь, о чем я толкую, но придуриваешься, нарочно провоцируя меня на занятия этим видом спорта.

Он приподнял голову и долго присматривался ко второй ее груди.

— Хорошо, но, кажется, и ты не прочь позаниматься этим спортом.

— Практика нас совершенствует… так говорят… — пробормотала она, поскольку речь ее сделалась почти неразборчивой, он в этот момент ласкал языком ее сосок. — Но мы не должны… С твоей стороны… ты не должен…

Он приподнялся, чтобы перевести дыхание, и усмехнулся своей неотразимой усмешкой, явленной будто с рекламы зубной пасты.

— Существует множество способов освежевать кролика. И, любезная моя Нейаки, множество способов приготовить дикую гусыню.

Выздоравливая, большую часть времени Серебряный Шип проводил возле вигвама, делая кое-что по хозяйству — мастерил лошадиную сбрую, чинил свой лук. А в последние дни отделывал и полировал какой-то металлический предмет. Когда Никки спросила его, что это, он быстро спрятал свое изделие, заменив его другим предметом. На другой день он подозвал ее к себе.

— Вытяни левую руку.

— Зачем? — спросила она, но сделала, как он просил.

Он надел на ее руку браслет и сказал:

— Это мой дар жене, чтобы она и все вокруг знали, как высоко я ее почитаю и как она дорога моему сердцу.

Никки взглянула на браслет. Удивление и радость озарили ее лицо.

— Так ты с этим возился последние дни? Торн! Он просто великолепен!

Браслет, изготовленный из светлого металла, был отполирован до зеркального блеска и украшен гравировкой: цветы и крошечные гуси.

— Это… это вроде свадебного подарка? В моей культуре, когда пара сочетается браком, жених и невеста обмениваются обручальными кольцами, их носят на одном из пальцев.

— Если при этом они клянутся друг другу в любви, тогда да, это мой свадебный подарок, — торжественно ответил он.

Она бросилась к нему и пылко обвила руками его шею.

— Я буду носить его всегда, Торн. Плохо только, что у меня самой нет ничего ценного. Мне бы тоже хотелось, чтобы мой дар показал тебе и всему миру, как высоко я ценю твою любовь и как сама обожаю тебя.

— Ты подарила мне свое сердце, а скоро подаришь и сына. Что рядом с этим любой другой подарок, будь он даже серебряный.

— Выходит, браслет и вправду из серебра? — спросила она. — Я было так, и подумала, но не могла представить, где ты мог раздобыть этот драгоценный металл. Насколько я знаю, серебро никогда не добывалось в Огайо. Наверное, ты купил его у племен, живущих западнее?

— Нет, моя любопытная гусыня. Есть здесь одно местечко, до него дня два пути, где шони начали добывать серебро задолго до моего рождения.

— Ну и ну! Кто бы мог подумать! И белые люди ничего об этом месте не знают?

— Секрет племени шони. Никто, кроме шони, не знает, где скрыт рудник. Мы никогда не говорили о нем белым людям, как и о том, из чего изготовляем особый порошок, заглушающий боль.

— Тот, что ты принимал, когда тебя ранили? Который действует примерно как опиум?

— Да, но мы делаем его не из тех полевых цветов, из которых белые люди делают опиум. И к нашему средству не привыкаешь, как к опиуму, хотя и действует оно сильнее.