— Я помню, ты говорил, что вы готовите этот порошок из плодов какого-то дерева. Как получилось, что белые люди до сих пор не обнаружили чудодейственной силы этих плодов?

— Они думают, что эти плоды ядовиты, что они смертоноснее, чем укус змеи, — пояснил он с хитроватой улыбкой. — Впрочем, так оно и есть, пока особым образом не приготовишь из плодов и цветов этого дерева порошок.

— А ты уверен, что люди шони не передадут однажды американцам секрет приготовления этого средства, хотя бы из боязни утратить его?

Серебряный Шип широко улыбнулся.

— Кто знает, как сложится… Ручаться, во всяком случае, я бы не стал, потому что, как и ваш президент, Вашингтон [26] , не умею и не хочу лгать.

— Странно, неужели это дерево все еще растет в пространстве моего времени? — задумчиво проговорила она.

— В один прекрасный день, когда я почувствую себя совсем хорошо, поведу тебя в лес и покажу это дерево, — пообещал он. — Мне тоже интересно, обнаружил ли позже белый человек тайну его истинных свойств.

Он притянул Никки к себе и начал нежно покусывать ее ухо, от чего тело ее пронизала приятная дрожь.

— Довольно разговоров, — прошептал он. — Лучше докажи мне, что тебе в самом деле дорог мой подарок.

Тихо рассмеявшись, она ответила:

— Да, я докажу тебе это. И она ему это доказала.

Ты пропустила несколько спелых, вон на том кусте.

— Серебряный Шип указал рукой. — Там, левее.

Сегодня они спустились к реке. Он отдыхал на берегу, наблюдая, как Никки собирает летние ягоды. Да, готовить она не умела, но тут-то, в деле сбора ягод, трудно, казалось бы, что-то испортить. Срывая очередную ягоду, Никки озорно улыбнулась:

— Экая, в самом деле, важность! Кстати, интересно бы знать, на кого я сейчас похожа? На Хуана Велдиса? — спросила она и бросила в него ягодой.

Он проявил известную ловкость и с лету схватил ягоду ртом.

— Кто это — Хуан Велдис?

Мелкий колумбийский кофейный фермер, который брал своего ослика в горы и срывал лишь те кофейные зерна, которые покачнулись от ослиного крика, считая только их вполне дозревшими, — посмеиваясь, ответила Никки. — Так вот, если ты не желаешь рвать эти ягоды сам, так снабдил бы меня на худой конец чертовым осликом, чтобы самому не издавать ослиных криков.

— Но чем больше я поучаю тебя, тем больше мне достается ягод.

Никки подошла и плюхнулась на траву рядом с ним.

— Боже, как жарко! — сказала она, закатывая длинные рукава своего платья чуть не до самых подмышек. — Я мокрая, хоть выжимай! Знаешь, ты бы, прежде чем перебрасывать меня в свое время, прислал мне инструкции, я бы лучше подготовилась, взяла бы дезодорант — средство от пота… Еще и полдень не наступил, а я уже начинаю плавиться.

— Не лучше ли совсем отделаться от рукавов?

— Уж не хочешь ли ты сказать, чтобы я оторвала рукава? Хорошо! Пусть моя одежда тебе не нравится, но эта-то, хоть и старомодная, на мой взгляд, совершенно, кажется, не противоречит моде вашего времени.

— Но не для женщин шони, — сообщил он ей. — Неужели ты не заметила, что наши женщины не прикрывают рук? Зимой — да, но не летом. — Он достал нож. — Если хочешь, я помогу тебе отделаться от них.

— Да, пожалуйста, пока я не расплавилась окончательно. Только режь аккуратнее, около шва на плече, чтобы не особенно повредить платье.

— Скажи, почему белые женщины носят такие платья, которые закрывают их с шеи до пяток?

Никки пожала плечами.

— Скорее всего, потому, что их тупые мужья не желают, чтобы другие мужчины глазели на обнаженные конечности их женушек. А может, это просто способ предохранить кожу от солнечных лучей. Лилейно-белые личики и плечики были в моде в те дни, и, возможно, это здоровее. В мое время женщины одеваются гораздо комфортнее, но мы, с риском обжечь кожу, загораем, ибо загар в моде, а это преждевременно старит. Впрочем, взамен этого громоздкого одеяния я бы с удовольствием справила себе пару юбчонок и легкую кофточку.

— Конах тебя научит, как сделать платье из оленьей кожи.

Она сморщила нос и задумчиво проговорила:

— Я, конечно, посоветуюсь с ней, но я имела в виду одежду из легкой ткани, из ситца, например. Как-то не хочется в жару натягивать на себя кожу. А хорошо бы смастерить платьице из нижней юбки, отданной мне добрейшей миссис Гэлловей.

— Так что тебе мешает?

— Боюсь, что малейший ветерок, — с усмешкой ответила она, — сразу облепит мои соски, выставив их на всеобщее обозрение.