Успех салонов «Комбат» был для меня очень кстати. После двух лет работы на женский клуб я вдруг поняла, что в большой юридической фирме не приживусь.

Не могу пожаловаться, что мне было хуже, чем другим молодым юристам нашей фирмы, у которых не было богатых родителей или богатых клиентов в кармане. Все мы вкалывали с утра до вечера за минимальные деньги. Самая распространенная шутка в нашей фирме была: «Если вы не вышли на работу в субботу, можете не утруждать себя приходом в воскресенье». На самом деле эта шутка должна была заряжать нас энтузиазмом и жизнерадостным настроем. Каждый год летом, после напряженной работы в течение года, начальство устраивало для нас пикники на озере, заказывало билеты на спортивные матчи и в театры, а если удавалось снять теплоход, то обеспечивало достаточное количество спасательных жилетов и резиновых кругов для нашей безопасности.

Как не стыдно при этом говорить, что младшие юристы своим удрученным видом похожи на служащих похоронных фирм?

Нас никто не обязывал носить черные галстуки!

Без сомнения, каждый год тысячи младших юристов от Сан-Диего до Мэйна испытывают такие же трудности. Они терпят это за маленькую надежду на компенсацию в будущем, на которую не могут рассчитывать учителя или полицейские, а именно: перед ними маячит вечный призрак возможного партнерства.

Но все это было не для меня. Я не имею в виду саму работу. Я чувствовала, что мы как юристы обязаны приносить миру максимальную пользу, то есть разрешать как можно больше конфликтов, возникающих в жизни.

Кроме того, я была одинока. Моя подруга Марси говорила, что ее работа адвокатом приносит ей восемьдесят тысяч долларов в год и возможность дважды в день прокатиться на своем «БМВ». Один раз на работу, а второй с работы.

В отличие от Марси, у меня даже не было такой шикарной машины. Особенно я почувствовала себя одинокой и жалкой, когда Криста ушла в декрет. Мне очень нравилась эта девушка. Когда она ушла, я пожелала ей успешных родов, и мы обе пообещали, что будем поддерживать связь. Но, если честно, никто из нас в это не верил.

Поэтому успех салона «Комбат» случился как нельзя кстати. Во-первых, получалось, что моим клиентом стала весьма солидная, прибыльная инвестиционная компания. После того как я открыла новый файл под таким названием, мои старшие коллеги на работе перестали звать меня просто Петере, я стала для них Софией.

Это означало также, что Независимому женскому клубу Ларксдейла теперь требовалось в два раза больше внимания юриста. Фактически моя зарплата у них составляла уже две трети моей почасовой оплаты в фирме. А с тех пор как был куплен второй, более просторный, офис на главной улице города, члены клуба решили, что могут платить мне недостающую часть наличными. Остальные деньги копились для меня на общем счете клуба.

Мой план был прост. В моей фирме я была лишь помощником, который выполнял подготовительную работу для весьма незначительных дел, время от времени заменяя поверенных, которые уходили в отпуск.

Я была занята только наполовину и получала очень мало, причем стать партнером в этой фирме мне никогда не грозило. Но это меньше всего меня беспокоило. Я предпочла уволиться совсем. Лет через пять моя часть прибыли за работу на женский клуб позволила бы мне уехать на Таити и написать роман или по крайней мере прочитать какой-нибудь очень толстый, написанный не мной. Можно было на худой конец завести роман иного сорта – с красивым молодым человеком.

Это был блестящий план, но я упустила из виду Веронику, чего делать не следовало. Чем больше женщины богатели, тем сильнее Вероника завидовала моему положению. До меня доходили слухи о ее высказываниях по этому поводу, но я не обращала внимания. Вероника между тем упорно убеждала женщин, что мне нельзя доверять финансовые дела, но, так как она не была вкладчиком, слова ее пропали втуне. Впрочем, скорее всего, этим выразилось уважение к моей матери, а не лично ко мне.

Я приступила к работе в новом офисе теплым июльским утром 1987 года. Когда я подъехала к новому офису, было уже жарко, хотя солнце еще не встало. Я приехала так рано, чтобы сделать в помещении ремонт. В лучших традициях Среднего Запада я решила из экономии побелить и покрасить кабинет и приемную сама.

Представьте, мне не пришлось делать это в одиночку.

Мне в помощь наняли секретаршу. Она должна была появиться на работе только в понедельник. Мне сообщили, что это молодая девушка по имени Хэйди Лонглэнд. Я рассчитывала, что за воскресенье краска успеет просохнуть.

Кто-то однажды описал Миннесоту как благословенное место, где «на задних дворах белокурые великанши играют в футбол, пока их мужья дома готовят обеды». Хэйди была как раз из таких жительниц Миннесоты. Но дело обстояло еще хуже.

Хэйди была, наверное, самой красивой женщиной, которую я когда-либо видела в жизни. Она была одной из тех потрясающих скандинавок, которых бог специально создал на погибель мужчинам. Высокая блондинка с телом античной богини и лицом северной мадонны. Когда она шла по улице, мужчины не свистели и не улюлюкали. Они сначала цепенели, а потом как привязанные шли следом за ней. Казалось, вокруг нее всегда звучит мужской хор, скандирующий: «Мы не такие уж плохие, посмотри на нас, Хэйди!» Она была богиней любви штата Миннесота. Я по сравнению с ней была силуэтом на этикетке фирмы «Армани», едва обозначенным несколькими линиями.