К 1990 году мои братья давно разъехались, но я была еще одинокой и часто гостила у родителей, так что нельзя сказать, что семейное гнездо полностью опустело.

Мой старший брат Артур работал в крупном чикагском банке и звонил домой раз в месяц. Дэниэл жил в Сан-Франциско и тщательно скрывал от нас свою личную жизнь. Вильям работал в Далласе школьным учителем и был счастливо женат. Он старался держаться подальше от всей нашей семьи. Но все они исправно совершали паломничество домой раз в год на Рождество.

Мой отец, когда они разъехались, чувствовал себя очень одиноким. Все его надежды и энергия были сконцентрированы на сыновьях. Он воспитывал в них твердость и мужество. Однажды, когда Дэниэлу было четырнадцать, а Вильяму двенадцать, он отвез их куда-то к канадской границе, якобы порыбачить, и бросил там, сказав, что они должны сами добраться домой. Он хотел научить их рассчитывать только на собственные силы. Братья вернулись домой и получили в подарок велосипеды, но я сомневаюсь, что они после этого доверяли отцу.

На меня его твердость не распространялась. Скорее всего, он был убежден, что девочек надо воспитывать мягко, а так как он был на это не способен, то просто оставил меня в покое. Отец был очень умным человеком, но пытался быть гениальным. И это у него, к сожалению, не получалось.

Когда мне было уже тридцать, он пытался подружиться со мной. Признаюсь откровенно, у него это не очень ловко получалось. Как-то осенью, когда мы стояли с ним на веранде, отец дотронулся до моего плеча.

– Почему бы нам не поехать с тобой поохотиться на уток? – спросил он.

Это было очень великодушно с его стороны, потому что с моим умением стрелять я запросто могла вместо утки пристрелить его.

Самым забавным было то, что чем богаче становилась моя мать, тем более шатким становилось положение отца на работе. Найти другую работу в его возрасте было делом нереальным. Так что роли родителей дома незаметно переменились. Всеми делами теперь заправляла моя мать, скрывая это от отца. Отец делал вид, что по-прежнему рассчитывает только на себя, а мать притворялась, что это она от него зависит. Но с каждым днем притворяться обоим было все труднее. Дела на заводе шли все хуже и хуже, а атмосфера дома накалялась все сильнее.

Так начиналось лето, которое по закону подлости было самым лучшим за многие годы.

К лету 1991 года слухи, что завод скоро закроют, взбудоражили весь город.

На заседании правления завода было объявлено, что будут остановлены все цеха, на переоборудование которых нет денег.

К концу года должны были закрыть экспериментальную лабораторию, в которой работал Майк. Мэри сказала, что, как только это произойдет, они с мужем переедут в Силиконовую долину, где такие специалисты, как Майк, всегда нужны.

Пару лет назад этот удивительный мужчина, воспользовавшись сбережениями жены, записался на вечернее отделение университета и закончил его экстерном, получив диплом специалиста по компьютерам. С его опытом работы на заводе и новым дипломом безработица ему явно не грозила. А я лишний раз убедилась, что значит настоящая крепкая семья! Мой отец счел бы ниже своего достоинства учиться на деньги жены.

Но даже с теми, кто был устроен хорошо, в те годы все равно что-то происходило. В конце восьмидесятых годов в Америке явно менялась духовная атмосфера.

Впервые я это обнаружила, когда Марси, моя эксцентричная лучшая подруга, увлеклась восточной философией. Однажды июньским вечером вместо того, чтобы завезти меня в обычный бар, она привезла меня в вегетарианский ресторан и весь вечер рассказывала о религиях Индии.

Я не обратила на это особого внимания. Марси была интеллектуальным полиглотом. Она хотела знать все на свете и с таким же увлечением могла говорить о политике на Балканах или архитектуре Китая. Именно за это я ее больше всего любила.

– А какая из них тебе больше всего нравится? – вежливо поинтересовалась я.

– Буддизм, особенно принцип отказа от насилия. Это гораздо более действенный путь, чем западная юридическая система.

Ты что, собираешься теперь работать, не сопротивляясь насилию? Лучше станешь жертвой, чем дашь сдачи? Или встанешь в суде и заявишь: «Ваша честь! Ощутите гармонию Вселенной!» И судья прозреет и пошлет преступника медитировать?

– Какого черта ты смеешься надо мной, если ничего в этом не понимаешь? – возмутилась Марси.