– Саксан… – Ботолф произнес ее имя, потрясенный и смущенный одновременно.

– Прости меня, я должна была убить этого человека, но только ранила его.

– Значит, на земле была кровь Сэсила?

Все еще не отрывая рук от лица, она заговорила сквозь рыдания:

– Да, я ударила его, но заколебалась. Он так похож на тебя, что у меня не хватило духу вонзить кинжал в его сердце. Это позволило ему привязать меня к дереву, и я стыжусь этого.

Ботолф крепко обнял жену.

– Милая, здесь нечего стыдиться. Он вынудил тебя терпеть его надругательства. Неужели ты думала, что я буду винить тебя за это?

– Он сказал, что ты отвернулся от Элис, когда он коснулся ее. – Саксан никак не могла справиться с рыданиями; он вынул платок и вытер ей слезы.

– Элис не привязывали к дереву и не затыкали рот кляпом. Ее платье не разрезали и ей не угрожали ножом. Элис купилась на лесть и улыбки. Она всегда была большая охотница до лести. Она была шлюхой, но я старался не замечать этого. Когда я застал ее с Сэсилом, то не мог больше не замечать правды. Тогда-то я и отвернулся от нее.

Саксан посмотрела ему в глаза, но не смогла определить их выражение: ей мешали слезы.

– Ты уверен?

– Конечно, уверен. – Он встал. – А ты, как я вижу, нет.

Ботолф начал раздеваться.

– Что ты делаешь?

– Раз слова на тебя не действуют, я собираюсь доказать тебе другим способом, что не отвернулся от тебя из-за того, что произошло.

Он улыбнулся, видя ее удивленно-недоверчивое лицо. Овладеть ею было первым, чего он захотел при виде следов ножа на ее теле, но граф подавил этот порыв: Саксан была слишком потрясена пережитым, и он чувствовал, что этим не успокоит ее. Однако Ботолф не мог придумать ничего другого, чтобы изгнать сомнения и страх из ее сердца.

Он лег рядом, осторожно снял с нее халат и притянул жену к себе. В его глазах была такая нежность, что сомнения наконец начали покидать Саксан. Когда же Ботолф медленно и ласково взял ее, она освободилась от них совсем.

После этого Саксан долгое время лежала, прижавшись к Ботолфу и мечтая, чтобы так продолжалось вечно. Для нее это было как целительный бальзам. Она твердо верила, что мужчина не может так страстно заниматься любовью с женщиной, которую собирается бросить.

– Ну что; убедилась? – спросил Ботолф, слегка высвобождаясь и поворачиваясь, чтобы видеть ее лицо.

– Да, ты очень убедителен. – Саксан обняла мужа.

– Ты еще не чувствуешь нашего ребенка? – Он осторожно коснулся ее живота, стараясь не задеть ранку.

– Немножко. Вот здесь будто что-то шевелится. – Она улыбнулась. – Я думала, что это от несвежего мяса.

Ботолф засмеялся, но сразу посерьезнел.

– Ты сегодня получила жестокий урок и, я надеюсь, сделаешь из него выводы.

– Ты хочешь сказать, что я не должна пренебрегать стражей, которая охраняет меня?

– Да, теперь ты рискуешь не только своей жизнью.

– Знаю. – Саксан теснее прижалась к мужу.

– Когда ты убедилась, что носишь ребенка?

– Господь захотел, чтобы я узнала правду в тот момент, когда меня коснулся нож Сэснла. – Она почувствовала, как в груди у графа заклокотало, и его руки крепче обняли ее. – Я подумала, что это слишком суровое наказание за глупость, которую я совершила, гуляя одна. Внезапное озарение так потрясло меня, что я даже не усомнилась в его истинности, и мой ужас от угрозы Сэсила только усилился. Знаешь, чего я боялась больше всего? Что не умру в тот момент, когда он вспорет мне живот, а проживу достаточно долго, чтобы увидеть убийство нашего ребенка. По-моему, не может быть ничего ужаснее.

Жуткая картина, которую нарисовала жена, ужаснула Ботолфа. Он мог только догадываться, насколько глубоко она была потрясена случившимся. Сэсил нанес Саксан душевную рану, которая будет заживать намного дольше телесной. В ее голосе все еще звенел страх.

– Ты должна быть очень осторожна, Саксан, или, клянусь бородой Спасителя, я запру тебя в этих комнатах, пока Сэсил не будет мертв.

– Я больше никуда не пойду без стражи, – обещала та.

Некоторое время они просто держали друг друга в объятиях. Ботолф инстинктивно понимал, что Саксан хочет почерпнуть в нем силу, чтобы восстановить собственное пошатнувшееся мужество, и ждет от него действий, гарантирующих ее безопасность, пока Сэсил остается угрозой.

Саксан неохотно отстранилась от Ботолфа и села, натянув одеяло на покрытую синяками грудь. Пора рассказать мужу, как дурно она говорила с его Матерью. Соблазнительно было оставить все как есть, пока он не узнает сам, но Саксан не хотела обманывать. Возможно, ей удастся загладить хотя бы часть своей вины. Она могла только молиться о том, что не совершила греха, за который ей не будет прощения.

– Ботолф, твоя мать приходила помочь мне, – начала Саксан.

– Ничего удивительного. – Он сделал гримасу. – Полагаю, она не поддержала разговор о том, что это Сэсил совершил все преступления?