– Это такой сюрприз – видеть вас.

– Значит, он ничего не сказал тебе?

– Кто он?

– Твой муж, лорд Ботолф. Он написал Тине и мне, после того как на тебя напали. Но ты как будто в порядке.

– Да. Если вы поспешили приехать из-за этого, то, право, не было такой необходимости, – сказала Саксан.

– Нет, это не единственная причина. Я пропустила твою свадьбу и хотела посмотреть, как ты живешь. Мы с Тиной бросили жребий, кому из нас ехать, и я выиграла.

– Как всегда, – заметила Тильда.

– И вы встретили дядю Эдрика по дороге? – спросила Саксан.

– Нет. Он заехал к нам сообщить, что едет сюда, и спросить, не нужно ли захватить что-нибудь с собой. – Тьюсдей рассмеялась. – Я думаю, он был ошарашен, когда я сказала, что он захватит нас всех.

Саксан тоже рассмеялась, но ее внимание было поглощено ребенком, которого она держала на руках. Она знала, что Ботолфу нужны сыновья, но решила, что обязательно подарит ему и дочь. Ее мысли были прерваны Тьюсдей, положившей руку ей на плечо.

– Когда ты ждешь ребенка?

– Откуда ты знаешь? – Саксан изумилась проницательности сестры.

– Твой взгляд, когда ты смотрела на маленькую Хани, ясно выразил желание, чтобы ребенок Ботолфа был таким же здоровым, как мой.

– Ботолф собирается сегодня объявить, что я беременна.

– Чтобы похвастаться своей удалью перед родственниками, ты хочешь сказать. Когда должен родиться ребенок?

– В конце марта – начале апреля.

– А, весной. Хорошее время. Как ты себя чувствуешь? Тошнит? – спросила Тьюсдей, садясь на кровать рядом с Саксан.

– Я чувствую себя хорошо. Ни тошноты, ни обмороков. Наверное, поэтому я не сразу поняла, что беременна.

– Да, меня тоже не тошнило. Разве что от кое-какой еды. И я не должна была волноваться, не то меня сразу начинало рвать. Годрик не спорил со мной в течение шести месяцев. – Тьюсдей улыбнулась. – Говорил, что со мной неинтересно спорить, если это заканчивается тем, что моя голова оказывается над ведром.

– Меня тоже первый раз затошнило вскоре после нападения, когда я еще не оправилась от страха. Я и боялась, и злилась, и беспокоилась, что Ботолф бросит меня. Это был единственный раз, когда меня тошнило. Хотя, – Саксан состроила гримаску, – я обнаружила, что не могу долго стоять у конюшен. Запах, наверное.

– А я не выносила запаха свинарника. Но скажи мне, Ботолф ведь не бросил тебя? Ты не похожа на брошенную жену.

– Нет, не бросил.

– Ах, Саксан, только ты могла заполучить в мужья графа, пытаясь вонзить нож ему в сердце.

Саксан вздохнула и покачала головой:

– Я вижу, эта история обошла уже всю страну.

– Мне ее рассказали Хантер и Рок. Такой блестящий брак. – Тьюсдей похлопала сестру по спине. – Я бы никогда не подумала, что стану родственницей сеньора. И что король так быстро и охотно одобрит этот брак. Однако это не важно. Я хочу знать, почему ты вышла за него замуж. Ты счастлива? Он добр к тебе?

– Боюсь, что причины, по которым я вышла замуж за Ботолфа, не очень ясны мне самой, Тьюсдей, – призналась Саксан. – Могу тебе сказать, что мне гораздо меньше хотелось сказать «нет», чем примириться с некоторой неопределенностью и выйти за него замуж. Но независимо от того, кончилось бы это свадьбой или нет, я бы позволила Ботолфу уложить меня в постель.

– Да, огонь страсти может прямо-таки воспламенить кровь, – вмешалась Тильда, играя на кровати с ребенком.

– Ты слишком молода, чтобы говорить об этом, – строго заметила Тьюсдей.

– Тодды обучаются таким вещам в колыбели, сестра, – возразила Тильда.

– Замолчи, дерзкая девчонка! – прикрикнула на нее Тьюсдей. – Скажи, Саксан, Ботолфу приятно, что ты испытываешь такую же страсть, как и он?

– Конечно, а почему бы и нет? Тьюсдей грустно улыбнулась:

– Не всем мужчинам это нравится. Я пережила подобное в начале семейной жизни. Я хотела Годрика, и мне нравилось заниматься с ним любовью, но его это шокировало. Его учили, что порядочная женщина не должна проявлять свою чувственность. Он ничего не говорил, просто оставался чужим. Каждый раз, когда он возвращался, я пыталась удержать его своей страстью, пробудить чувства, в которых так нуждалась. Но, сама того не сознавая, я только отталкивала его все дальше и дальше. Эта мучительная игра тянулась два долгих года.

– Что же заставило его измениться? – спросила Тильда.

– Прошло много времени, прежде чем я поняла, в чем дело, – ответила Тьюсдей. – Он как-то остановился у старого друга, который страдал из-за холодности своей жены. Когда Годрик рассказал ему обо мне, тот человек назвал его дураком, и Годрик скоро сам признал это. Только когда я начала от него отдаляться, он наконец понял, как обижал меня.

– Ты отдалялась от Годрика? – с удивлением спросила Саксан.

– Да. Когда тебя много раз отталкивают, становишься очень осторожной. Например, я сказала Годрику в первую брачную ночь, что люблю его, но потребовалось целых три года, прежде чем я повторила эти слова.