– Я боялась, что это плохо отразится на заживлении твоей раны.

– Моя рана заживает уже несколько недель. Ее нельзя открыть теперь даже кинжалом.

– Тебе надо хорошо спать, а я бы тебе мешала. Ботолф взял жену за подбородок и, повернув к себе ее лицо, спросил, глядя прямо в глаза:

– Это беременность является причиной твоего нежелания снова разделить со мной постель?

Саксан нервно закусила губу под его странным, испытующим взглядом и решила, что самым разумным будет, не боясь показаться глупой, открыть правду.

– Я толстая, – прошептала она.

– Что ты сказала? – Ботолф смотрел на нее, не понимая.

– Я толстая, неуклюжая, и мой живот ходит ходуном.

Ботолф засмеялся; как она и боялась, он нашел ее глупой. Саксан начала думать, что легче будет просто лечь с ним и увидеть, как он отвернется. Теперь она одинаково боялась показаться глупой и быть отвергнутой. Все тело Саксан напряглось, когда муж поцеловал ее.

– Ты с ребенком, Саксан, – напомнил Ботолф.

– Думаю, я это знаю.

– Ты ведь не думала, что останешься такой же стройной, какой и была?

– Я не настолько глупа.

– Ты совсем не глупа. На самом деле иногда ты бываешь намного умнее, чем следовало бы быть жене. – Он погладил ее живот. – Ты очень красива.

– Ну, это уж полная глупость. Я выгляжу безобразно, когда разденусь.

Ботолф усмехнулся и начал расстегивать ее платье, не обращая внимания на сопротивление жены.

– Разве муж не имеет права судить сам? Саксан противилась его нежной настойчивости всего один момент. Он стал покрывать поцелуями ее тело, пока она не утратила способности к возражениям. На нем были только короткие штаны и рубаха, и ощущение его теплой, упругой кожи усиливало ее желание. Саксан забыла свои страхи, свои сомнения и даже то, что она толстая. Однако это длилось недолго. Ботолф сорвал с жены последнюю одежду и пристально посмотрел на нее. Смутившись, Саксан пыталась прикрыться, хотя понимала, что это глупо и бесполезно, но Ботолф отвел ее руки.

– Ах, Саксан, ты так прекрасна, – пробормотал он.

– Какая нелепость. – Она хотела было вырваться, но застыла от удивления, когда муж поцеловал ее живот.

– Не нелепость. – Улыбаясь, Ботолф прижался щекой к ее телу и почувствовал толчки. – Да, ты округлилась, Саксан, но тому виной мое семя. Я вижу в этом только прекрасное.

– Ты искусный льстец, Ботолф.

Он целовал ее грудь, плечи, шею и лицо, постепенно дойдя до губ.

– Нет, не льстец, я говорю правду.

Ощутив твердое неопровержимое доказательство его возбуждения, прижавшееся к ее ноге, Саксан почувствовала себя спокойнее. Она не очень поверила его словам о том, что она прекрасна, но теперь была уверена: он не находит ее безобразной. Его поцелуи и ласки вскоре разожгли ее страсть, но одно обстоятельство удерживало Саксан от того, чтобы полностью отдаться опьяняющему желанию, которое он пробудил в ней.

– Ботолф, возможно, ты не находишь мой живот отталкивающим, – сказала она слегка охрипшим, но твердым голосом, пока он целовал мочку ее уха, – но тебе он наверняка будет мешать.

– Я думаю, что мы сможем с этим справиться. Она не успела спросить, как он собирается это сделать. Его жадные поцелуи закрыли ей рот и вскоре прогнали все трезвые мысли из головы. Она прижалась к нему, возвращая поцелуй за поцелуем, ласку за лаской, пока взаимная страсть не поглотила их обоих.

Здравый смысл ненадолго вернулся к ней, когда он стал переворачивать ее на бок. Она с любопытством ждала, что он будет делать. Пристроившись сзади, Ботолф закинул ее ногу за свою и медленно соединил их тела. Единственным ответом, который она могла дать на его вопрос о том, как она себя чувствует, были стон и судорога наслаждения.

Ботолф держал Саксан в объятиях и гладил ее живот.

– Ты уверена, что тебе не было больно? – спросил он.

– Разве я кажусь несчастной? – усмехнулась Саксан, протягивая руку за одеждой.

– Иногда трудно угадать, кричит женщина от удовольствия или от боли.

Она посмотрела на него, серьезно раздумывая над тем, не хлопнуть ли его по лбу, и протянула:

– Если ты шутишь, я должна привыкнуть к твоим шуткам. Нет, это не от боли.

– Почему ты одеваешься? – спросил Ботолф, когда она взялась за рубашку.

– Сейчас ведь не ночь.

– Надеюсь, ты не собираешься казаться застенчивой и благочестивой.

– Нет, но я, конечно, не собираюсь быть настолько смелой, чтобы валяться голой в постели у всех на виду. В любой момент кто-нибудь может войти в комнату. Меня удивляет, что нас оставили одних надолго.

– Ты права. Мне следует запирать дверь на засов, – пробурчал он, садясь и начиная одеваться.

– Я вообще пришла сюда не за этим. – Сак-сан махнула рукой в сторону смятых простынь. – Я хотела сказать тебе, что собираюсь поехать поискать травы.

– Поехать? Куда? У нас травы растут за огородом.

– Да, но там нет того, что мне нужно.

– Это наверняка может подождать, пока ты не родишь нашего ребенка.

– Нет, не может. Сейчас конец марта, через несколько дней – начало апреля. – Она положила руку на свой живот. – Травы понадобятся мне очень скоро.

Саксан знала, что ранней весной ей нужно будет покинуть Регенфорд, чтобы найти растения, необходимые при родах. Их не было в Регенфорде, и никто из местных женщин не понимал, что ей надо. Саксан хотела поехать одна, не говоря об этом Ботолфу, но решила, что это глупо. Он мог узнать, и тогда не миновать ссоры. Однако сейчас, глядя в его рассерженное лицо, она поняла, что ей не удастся избежать объяснения.