— Как же они заставляют медведя ходить по-человечески? — спросил он, зная, что ему не понравится.

— Пошли, я покажу тебе. — Бенджамин последовал за бегущей Рани.

Подойдя к группе мужчин, стоявших вокруг рассыпанных кругом тлеющих углей, они увидели страшное зрелище.

Трое мужчин — Разван, Микаел и еще один цыган — держали на цепях молодого медведя, причем цепи были прикреплены к кольцу, продетому в медвежьей ноздре. Задние лапы зверя были обернуты в куски кожи, чтобы предохранить их от раскаленных углей. Передние лапы были не защищены. Запах паленой шерсти разносился в утреннем воздухе. Несчастное животное стояло на углях, не переставая ревело от нестерпимого жара и поднимало поочередно то одну переднюю ногу, то другую.

Тот цыган, что держал цепь, постоянно дергал ее, стараясь заставить медведя встать на задние лапы. Микаель пытался добиться того же, приманивая зверя чашкой меда. А Разван, орудуя наточенным железным прутом, не давал медведю возможности выбежать за пределы угольного круга. Иногда все трое достигали своей цели, и медведь поднимался на задние лапы. Но ненадолго. Он опять падал, и все начиналось сначала.

— Пресвятая Дева! Почему вы стоите и спокойно смотрите на все это? — воскликнул Бенджамин, обращаясь к Агате. Рани стояла рядом, и краска возмущения на ее лице была видна даже через толстый слой грязи.

Старуха философски пожала плечами.

— Я предупреждала, что тебе не следовало этого видеть. Медведь очень скоро поймет, что от него требуется. И в конце концов, цыгане всегда именно так дрессировали животных.

— Но этот еще слишком молод! Посмотри, какие глубокие ожоги на его передних лапах! — воскликнула Рани; потом вдруг подскочила к Развану, выхватила у него из рук железный прут и приставила его к горлу своего брата.

— Убери медведя с углей! Он еще мал для дрессировки. Джанго не собирался дрессировать его до осени.

Цыган, державший цепь, попытался прийти на помощь Развану, но передумал, увидев перед собой желтые клыки Веро.

— Не вмешивайся не в свое дело! Женщины занимаются своими украшениями и гаданием, а мужчины дрессируют медведей.

— Если ты сейчас же не уберешь его с углей, даже этот искусный гадьо не сошьет тебя обратно.

Бенджамин с нескрываемым удивлением наблюдал за противостоянием огромного цыгана и маленькой девушки, не переставая досадовать на то, что у него нет оружия. Голос Рани прервал его мысли:

— Бенджамин, подержи, пожалуйста, Развана, пока я буду отвязывать медведя.

Агата наблюдала за Бенджамином, не подавая никаких признаков одобрения или неодобрения.

Бенджамин подошел к Развану, поднял с земли деревянный кол и приставил его к горлу цыгана. Рани тут же бросилась к медведю и начала поспешно освобождать его от цепи, разговаривая с ним как с человеком на своем странном языке. Медведь спокойно подпустил ее к себе, спокойно позволив делать с ним все, что она считает нужным. Оказавшись на свободе, он сел у ног девушки, как домашний пес.

Наконец с ненавистью в голосе и взгляде заговорил Разван:

— Нам нужен этот медведь. Старый медведь Джанго не будет работать ни с кем, кроме него. А твой гадьо позаботился о том, чтобы Джанго не смог этого делать еще очень долго. И мне нужно начинать дрессировать этого.

Рани, не обратив ни малейшего внимания на слова своего брата, забрала у Микаеля чашку с медом и принялась кормить им медведя. Дикий лесной зверь непостижимым образом превратился в кроткого ягненка, слизывающего угощение с рук девушки.

— Принеси свои снадобья. Агата. Его передние лапы в жутком состоянии.

Агата перевела взгляд на Бенджамина:

— Пусть наш лекарь продемонстрирует свое искусство еще раз. По-моему, в его сумке есть все необходимое. — Движением руки старуха убрала от горла Развана деревянный кол, который все еще держал Бенджамин. Разван тут же хотел броситься на обидчика, но напоролся на твердый взгляд Агаты и отступил назад. — Или ты боишься перевязать медведя? — обратилась она к Бенджамину.

— Я перевязывал и волков, почему бы на сей раз не заняться медведем?

— У тебя какой-то волшебный дар общаться с животными, — сказал Бенджамин Рани. Они только что закончили перевязывать медведя, который теперь лежал у ног девушки и млел от прикосновений ее руки, поглаживающей его по загривку.

Рани улыбнулась.

— Когда я была еще ребенком, дикие звери подходили ко мне без страха. Агата тоже говорит, что это дар. Мне иногда кажется, что я понимаю волков и медведей лучше, чем людей. И уж, конечно, они мне нравятся больше, чем мои братья! — Она надолго задумалась, вспомнив слова Агаты о тайне ее рождения.