Эйрик недовольно нахмурился, заметив, как тело ее содрогнулось от омерзения.

— — Ну, я уверена, что тебе так же неприятна мысль ложиться в постель с пожилой женщиной, как мне мысль о том, чтобы переспать с то… с любым мужчиной.

— Если в спальне будет достаточно темно, мне кажется, я сумею справиться с моей задачей, — сухо ответил Эйрик, — попробую представить себе, что морщины на твоем лице появились от улыбки. Что ноги, обхватившие меня за талию, упругие и хорошей формы, а не костлявые и с узловатыми коленями.

Идит возмущенно вспыхнула от его оскорбительных и интимных слов, однако он продолжал, словно и не замечал ее недовольства:

— А может, ты даже попытаешься изобразить удовольствие от нашей любви, если моему орудию потребуется поощрение. Как ты думаешь, смогла бы ты пару раз издать страстный стон?

Рот у Идит открылся в удивлении от его грубости.

— Ох, ты поистине противный чурбан.

— Ну-ну, Идит. Между мужем и женой не место робости. А если ты не умеешь издавать звуки, присущие страстной любви, я могу тебя научить. — И он простонал, имитируя тонкий женский голос: — Ох, ох, да, ах, как мне хорошо-о-о.

Идит в негодовании вскочила и бросила полный ужаса взгляд на Вилфрида, который корчился от смеха. Эйрик и забыл, что сенешаль находится рядом и слышит все его провоцирующие слова. Он заговорщицки подмигнул приятелю.

— Как ты смеешь говорить со мной подобным образом?

— Садись, Идит, — сказал Эйрик, толкнув локтем Вилфрида, чтобы тот затих. — Я просто шучу.

— Зато я не шучу.

— И напрасно. Пожалуй, тебе не мешало бы и пошутить и посмеяться. Смех рассеял бы твою чопорность. Чаще всего у тебя такой вид, будто тебе в задницу вогнали пику.

Вилфрид злорадно захихикал, а у Идит лицо стало от злости красным, даже сквозь золу. Она смерила его таким взглядом, как будто готова была задушить голыми руками.

— Ты коварная бестия с грязным языком!

Эйрик пожал плечами:

— А ты вредная карга, моя леди супруга. Так что из нас получается неплохая парочка.

— Проклятый зверь!

— Чумазая ханжа!

— Распутный глупец!

— Визгливое шило!

— Неотесанный чурбан!

— Ведьма!

— Негодяй!

Эйрик широко улыбнулся, в полной мере забавляясь таким обменом любезностями и ее гневом. Схватив ее за руку, он насильно усадил на место.

Заметно было, как она пытается справиться с клокотавшим в душе гневом. Наконец она заговорила ровным голосом:

— Я не заслуживаю такого грубого обращения.

— Не заслуживаешь? Ах, ладно, тогда я должен, видимо, извиниться. — Он понимал, что вид у него отнюдь не виноватый. Идит повернулась к Вилфриду, недовольно глядя на его непрерывную ухмылку. У того хватило совести виновато опустить голову.

— Успокойся, жена. По-моему, тебе пора выпить чашку собственного меда. — Эйрик потянулся к кружке, стоявшей по другую сторону от нее, и случайно задел рукой ее левую грудь. Ее глаза широко распахнулись в ответ на вспышку чувственности, которую это прикосновение у нее вызвало. Заметив это, он намеренно коснулся ее еще раз, поставив кружку на место.

Он ощутил, как сосок ее груди защекотал волосы на его руке, и жаркая волна ударила ему в пальцы, которым мучительно захотелось проверить на ощупь твердость и атласную кожу ее грудей. Он облизал внезапно пересохшие губы и попытался не обращать внимания на свое вдруг ожившее и напрягшееся орудие любви.

А еще он отметил, что тело Идит непроизвольно отозвалось на прикосновение, хотя сама она, может, и не поняла этого. Смущенно взглянув на него, она скрестила руки, прикрывая соски, которые четко вырисовывались сквозь тонкую ткань.

Несмотря на мерзкое поведение Эйрика, несмотря на отвращение, которая она питает к акту, свершающемуся между мужчиной и женщиной, неужели ее тело и впрямь просит ласки? А кровь начинает бурлить? И руки-ноги тяжелеют от желания?

— Ты извращенец, — воскликнула Идит, резко вырывая его из чувственных мечтаний. — Не думай, что я какая-нибудь слабоумная девица, готовая раздвинуть ляжки, лишь только почую дуновение твоего мужского запаха.

— Му… мужского запаха? — переспросил Эйрик.

— Не думай, что сможешь вскружить мне голову своими нечестными приемами.

— Ничего нет нечестного в совокуплении между мужем и женой.

Идит фыркнула весьма не по-женски:

— Отправляйся в Йорк и забавляйся со своей любовницей, только оставь меня в покое.

Эйрик улыбнулся, вдруг сообразив, что новая жена считает нелегким делом устоять против его немалого обаяния. Она может полностью потерять свой драгоценный самоконтроль, если ему удастся каким-то образом завоевать ее доверие.