– И воздух посвежее.

Фиона согласилась: легкий утренний ветерок доносил запахи свежего сена и роз.

Один из лакеев открыл дверцу кареты, И вскоре они уже были в пути. Это была приятная поездка, через холмы и густой лес. Всю дорогу Джек смешил Фиону рассказами о своих братьях и родителях.

Карета подъехала к поросшей травой полянке на берегу небольшого ручья. Фиона вышла из кареты с помощью одного из лакеев.

– Куда мы приехали?

– В Стратморский лес. Я часто приезжал сюда, когда был ребенком. Вдоль этой тропы располагается небольшая поляна. Я думаю, мы можем приготовить там еду.

Девонсгейт ушел по тропе с тяжелой корзиной; Фиона втянула всей грудью пьянящий воздух. Запахи влажной травы и чистой воды успокаивали. Трава была пышная, темно-зеленая и, кажется, приглашала походить по ней босыми ногами. Слышалось бормотание ручья, вода, омывавшая замшелые камни, была прозрачной и чистой. Над головой нависали раскидистые деревья, сквозь кроны которых просвечивало голубое небо.

Хэмиш спешился и привязал свою лошадь к задку кареты, после чего вынул из-за пояса пистолет и встал неподалеку под деревом, внимательно оглядывая чащу.

Фиона нахмурилась, осознав, что не только Хэмиш, но и лакеи вооружены.

– Джек, ты в самом деле считаешь, что это так необходимо?

– Я сомневаюсь, что человек, подстроивший твое падение, успел сообразить, что мы уехали. Но безопаснее, если мы будем начеку. – Он сжал ей локти, направляя в сторону едва заметной тропинки. – Я привык здесь прятаться, когда был мальчишкой.

– От кого?

– От домашней работы, естественно.

Фиона засмеялась.

Он улыбнулся в ответ, скользнув взглядом по ее руке, которую она приложила к животу. Фиона тут же убрала руку и вспыхнула: она как-то не осознала, что стоит в подобной позе. Джек показал на тропинку:

– После вас, миледи.

Она пошла по извилистой тропке, под ее ногами шелестела трава, пальцам ног сделалось прохладно от соприкосновения с влажной землей. Она чрезвычайно чутко реагировала на свежесть воздуха, на ветерок, который играл ее волосами и омывал щеки, на тепло руки Джека, которая сжимала ее локоть и помогала огибать всевозможные неровности на тропинке.

– Я надеюсь, что ты захватил достаточно еды, – сказала Фиона. – Мой желудок требует к себе внимания.

Они повернули налево, и Фиона остановилась. Огромная скатерть была уставлена тарелками с виноградом, сыром, пирожными, сдобными булочками, а также желе, джемом и мармеладом. Сбоку стоял Девонсгейт с салфеткой, свисающей с руки.

– Девонсгейт! Это просто замечательно!

– Благодарите за это его светлость. Это была его идея.

Фиона обернулась:

– Джек, спасибо тебе!

Легкая улыбка коснулась его губ.

– Пустяки, а теперь садись и ешь. Ты побледнела за эти несколько дней. – Он расположился на одеяле рядом с ней. – У нас было много сногсшибательных событий за это время, не так ли? Вначале – наша женитьба, которая была далеко не обычной. Затем мы должны были приспосабливаться друг к другу. Твои братья отнюдь не сделали нашу жизнь легче. Плюс к этому проблемы, связанные с Лусиндой, и этот несчастный случай с лошадью… И теперь вот мы оказались на свадьбе. – Он взял нож и стал чистить грушу. – Я не люблю свадьбы.

– В самом деле? А почему?

Он разрезал грушу на ломтики и положил их на тарелку.

– Девонсгейт, пожалуйста, подай ее светлости сок.

Девонсгейт налил сок в винный бокал и передал Фионе.

– А вы, милорд? Наверно, вам нужно налить эля или…

– Нет, я тоже буду пить сок.

Девонсгейт и Фиона с изумлением переглянулись, затем Фиона перевела взгляд на Джека:

– Сок?

Он пожал плечами:

– То, что хорошо для моего сына, вполне хорошо и для меня.

Сына? Он полагал, что она… Фиона смутилась. Она все еще продолжала размышлять об этом, хотя где-то в глубине души уже была способна в это поверить.

Фиона стала в уме складывать недели. Вполне возможно. Да, возможно. На глаза у нее навернулись слезы. Она носит ребенка Джека?

– Фиона, выпей соку, – мягко сказал Джек.

Она сделала конвульсивный глоток, ощутив терпкий вкус сока.

– Девонсгейт, – сказал Джек, не сводя глаз с Фионы, – я думаю, у нас теперь есть все, что нам нужно. Ты можешь уйти к карете.