– Скажите, Вероника Николаевна, каковы были отношения между Петровым, Полищуком и Кузнецовой?

– Мне кажется, такие же, как с другими учениками. Хотя…

– Вы что-то вспомнили?

– Да. В одиннадцатом классе у нас произошел скандальный случай. В тот день было шесть уроков. Первые четыре – практика на заводе, а потом химия и литература. Так вот, Петров, Полищук и Кузнецова дружно прогуляли практику. Потом стало известно, что в это время они пили вино.

– Они сами сознались?

– Нет, один из учителей случайно увидел их, когда ребята были в винном магазине. А когда они пришли на химию, наша учительница заметила, что от Петрова пахнет спиртным. Он, конечно, все отрицал.

– У вас, случайно, нет фотографии класса?

– Есть.

– Покажите, пожалуйста.

Толкачева подошла к шкафу, стоявшему в углу класса. Открыв его, учительница достала альбом в синем переплете.

– Вот, – сказала она.

Соловец начал листать сборник фотографий одиннадцатого «Б» класса триста сорок седьмой школы. Под заключенными в овальные рамки фотопортретами учеников стояли имена и фамилии.

– Виктор Петров, – прочитал оперативник подпись под снимком узколицего светловолосого парня. – Дмитрий Полищук. – Фотография пухлого парня была на следующей странице альбома. – Анна Кузнецова. – Коротко стриженная девочка серьезным взглядом смотрела на майора.

– Здесь фотографии учеников и учителей, – сказала Толкачева.

Вслед за учениками перед Соловцом появились портреты педагогов и работников школы. Неожиданно одно из лиц показалось ему знакомым. Фотография была сильно подретуширована, это мешало оперативнику вспомнить ее владельца.

– Кто это? – спросил оперативник.

– Наш бывший завхоз.

– Почему бывший?

– В прошлом году его уволили из школы.

– За что?

Учительница махнула рукой:

– Неприятная история.

– Расскажите, пожалуйста.

– Дело в том, что в январе прошлого года Александр Николаевич был уличен в растрате школьных денег.

– Милицию вызывали?

– Нет, коллектив решил обойтись без громкого скандала. Понимаете, в этом случае пострадала бы репутация школы.

– Твердяков Александр Николаевич, – прочитал милиционер имя бывшего завхоза.

Глядя на портрет мужественного человека сорока с лишним лет, Соловец мучительно пытался вспомнить, где он его видел.

– Спасибо, Вероника Николаевна, – сказал оперативник, закрыв альбом. – Вы позволите взять его на несколько дней?

– Возьмите. Только, пожалуйста, с возвратом.

– Разумеется. Как мне связаться с вами?

– Запишите телефон. – Толкачева продиктовала Соловцу номер домашнего телефона.

– Вот моя визитка.

Простившись с учительницей, милиционер вышел на улицу Маяковского. Шофер Витя скучал в припаркованном рядом со школой «уазике». Соловец сел в машину.

– Куда теперь? – спросил водитель.

– В Главк.

Витя завел мотор. Соловец достал из кармана сигареты. Машина тронулась. Закурив, оперативник молча смотрел на город за окном «уазика». Автомобиль свернул на улицу Некрасова и, миновав ее, пересек Литейный. Вскоре машина оказалась на улице Пестеля, а затем въехала на Пантелеймоновский мост. Милиционер равнодушно взглянул на Фонтанку, и вдруг его словно ударило током. Соловец вспомнил, где видел Александра Твердякова. Уволенный завхоз триста сорок седьмой школы работал катерщиком на пристани.

Имея фотографии подозреваемых выпускников и бывшего завхоза, оперативники установили наблюдение за причалом. Ларин и Дукалис стали завсегдатаями кафе, расположенного на набережной. Волков с Настей Абдуловой, изображая молодую супружескую пару, начали каждый день кататься по Неве на милицейском катере без опознавательных знаков. Катер речной милиции постоянно находился наизготове возле пирса на канале Грибоедова.

В четверг в восемнадцать тридцать читавший газету Ларин и куривший сигарету Дукалис, как всегда, сидели в кафе возле причала. Летний вечер начал опускаться на утомленный город. Праздные пешеходы гуляли вдоль главной водной артерии Санкт-Петербурга.

Дочитав, Ларин положил газету на стол.

– Что там пишут? – спросил Дукалис.

– Какой-то журналист предотвратил ограбление Эрмитажа.

– Как это?

– Гулял ночью по городу и увидел, что грабители лезут по трубе в окно второго этажа.

– Есть, значит, еще честные журналисты в Питере, – сделал вывод Дукалис.

– Еще по кофе? – предложил Ларин.

Дукалис тяжело вздохнул и затушил сигарету.

– У меня от этого кофе уже изжога.