Он поднял руку, чутькоснувшись ее щеки. На этот раз Эванджелина была уверена, что он намерен обнять ее и поцеловать, однако в последний момент его рука замерла, потом он грациозно наклонился и осторожно заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо.

Еще один милый жест. Эванджелину охватили противоречивые чувства: с одной стороны, облегчение, с другой — разочарование. Она расправила плечи и открыла дверь черного хода.

— Пора возвращаться, мистер Робертс. Завтра нам обоим надо рано быть в студии, чтобы не пропустить самое лучшее освещение.

— Да, — сказал он, не отводя от нее взгляда, но не делая попытки войти в дом.

— Значит, увидимся завтра утром, — сказала она с наигранной бодростью и, чтобы не сделать какой-нибудь глупости, торопливо вошла в дом и стала подниматься по черной лестнице. Оглянувшись через плечо, она увидела, как Эллиот, наклонившись к лампе, оставленной в коридоре, прикурил очередную манильскую сигару, потом развернулся и вышел на террасу.

Прошло около часа, когда Эванджелина услышала его мягкие шаги на главной лестнице, только после этого Морфей принял ее в свои объятия и она заснула беспокойным сном.

В течение последующих двух дней Эванджелина пребывала в отличном настроении. Садясь за мольберт, она работала с вдохновением. Проводя время со своими домочадцами, а следовательно, и в компании Эллиота, она часто и от души смеялась, что было совершенно естественно, потому что в его присутствии она чувствовала себя счастливой.

Она много времени проводила в обществе своего красивого гостя, который обычно улыбался своей ласковой снисходительной улыбкой.

Второе утро, как и первое, Эванджелина и Эллиот провели наедине друг с другом в студии. По правде говоря, его портрет мог бы быть закончен через пару дней. Однако Эллиот не торопил ее и не задавал вопросов. Поэтому Эванджелина тоже тянула время. В тот момент, когда она опустила последнюю кисть в банку с растворителем, в студию влетели Майкл и Тео, которые надеялись уговорить Эллиота прокатиться с ними верхом. Гас, которому не терпелось поскорее испытать ходовые качества своего только что приобретенного мерина, предложил прогуляться по лесному массиву и вернуться вдоль южной границы скромного поместья Чатем.

Глядя на их возбужденные лица, Эллиот рассмеялся.

— Вы не возражаете, мисс Стоун? — спросил он.

— Напротив, — улыбнулась Эванджелина. — Я бы и сама с удовольствием присоединилась к вам.

— Мне бы это доставило огромную радость. — В глазах Эллиота сверкнули радостные искорки.

Эванджелина вздохнула, бросив взгляд на неубранный стол.

— Не могу. Поезжайте вчетвером и постарайтесь получить удовольствие за пятерых. Сегодня тепло, почти жарко. Катание получится на славу.

Час спустя, закончив уборку, Эванджелина пожалела о том, что отказалась от прогулки. Без Эллиота в доме было пусто, мрачно и слишком тихо. Ей не хватало его больше, чем хотелось бы признать. Уинни с Фредерикой ушли на прогулку к реке, Николетта занималась с мистером Стокли историей. Эванджелина надела шляпку, сменила мягкие туфельки без задников на полусапожки и вышла из дома.

День был солнечный, она быстро нагнала Уинни с Фредерикой, но вскоре свернула с дорожки к югу, надеясь встретить по дороге возвращающихся с прогулки Эллиота и мальчиков.

Пройдя примерно полмили по лесу, она оказалась на поляне, где прохладный лесной ручей впадал в большой пруд, а затем снова продолжал свой путь до реки Ли. От пруда Эванджелину отделяли заросли ивняка и низкие кусты боярышника.

Радуясь тому, что благоразумно надела крепкие полусапожки, Эванджелина приготовилась обойти пруд, но вдруг до нее долетели смех и крики. Взглянув из зарослей, она увидела четырех коней, мирно пощипывающих травку возле ивняка. На мягкой траве валялась беспорядочно сброшенная одежда и целая куча обуви. Радостные вопли и хохот набирали силу, и Эванджелина, раздвинув ветви боярышника, увидела фигуры четверых мужчин, резвящихся в воде словно школьники. В туче брызг было трудно определить, кто есть кто, но потом она заметила Эллиота, который нырнул под воду, явно пытаясь выйти из сражения.

Боже милосердный, все они были в чем мать родила! Она понимала, что следует незаметно уйти, но искушение было слишком велико. Разве не она помогала купать и пеленать Тео и Майкла, когда они были младенцами? Гаса тоже раз десять видела полуголым. А кроме всего прочего, уговаривала себя Эванджелина, она, как художник, привыкла видеть эстетическую красоту в человеческом теле. Что плохого, если она посмотрит, ведь никто об этом не узнает?

Вдруг Эллиот вынырнул на поверхность в ближайшем от нее углу пруда. Он стоял, добродушно хохоча, по пояс в воде. Эванджелина смотрела на него, не в силах отвести взгляд. Она еще никогда в жизни не видела такого великолепного мужчину, тем более без одежды. У Эванджелины перехватило дыхание.

Вода шаловливо шлепала его по твердым ягодицам и поблескивающими на солнце ручейками стекала вниз по плоскому животу и дорожке курчавых волос, спускающейся от зарослей на груди вниз по животу и теряющейся под водой. Постояв немного, он неторопливо поднял руки, вытер воду с лица и пригладил пальцами непослушные волосы. Наблюдать за всем этим было равносильно пытке — но какой сладкой пытке!

Потом, когда она подумала, что сможет снова дышать, Эллиот закрыл глаза, откинул назад голову и поднял руки, чтобы выжать воду из волос. Его предплечья поблескивали на солнце. Под кожей играла хорошо развитая мускулатура, посылая горячие, требовательные импульсы ее телу.