А Пенелопа с Алисой были в еще большей степени удивлены тем, что со стороны тетки не последовало никаких возражений. Чуть позже принесли еще два приглашения – от совершенно незнакомых людей. Должно быть, узнав о том, что маркиза к ним благоволит, наиболее прыткие представители высшего общества решили последовать ее примеру.

– Ну теперь, когда о нас заговорили, от приглашений отбоя не будет, – сказала по этому поводу Пенелопа.

– Почему ты так думаешь, дорогая? – удивилась Алиса.

– Просто я вспомнила историю сестер Ганнинг. Как только о них заговорили, их тотчас же начали везде приглашать. Кто же откажется заполучить в свой салон новинку сезона!

Но, хотя голос Пенелопы звучал шутливо, в нем слышалась тщательно скрываемая тревога: даже ее дерзости и решительности не хватало, чтобы побороть волнение.

– Это решающее испытание, – сказала она Алисе.

– Испытание чего?

– Прочности нашего успеха. В конце концов до этого дня у нас с тобой не было соперниц. А теперь они появятся. Сегодня у маркизы будут не только наши ровесницы, но и очаровательные, умудренные опытом светские львицы, привыкшие к вниманию столичных щеголей. А за их женами, кстати, вовсю увиваются мужья этих самых львиц.

Алиса замерла.

– Нехорошо говорить такие вещи, Пенелопа! – воскликнула она.

– Но ведь я говорю их только тебе, – возразила Пенелопа. – Впрочем, если тебе не хочется слушать, я поищу другого собеседника, с кем можно поболтать на эту тему.

Алиса испугалась, хотя понимала, что сестра ее просто дразнит. Она хорошо знала ее характер, знала, что Пенелопа порой поступает безрассудно, повинуясь порыву, и научилась с этим бороться – но лишь при условии, что Пенелопа была бы полностью откровенна. Если бы она стала что-то скрывать от сестры, Алиса была уверена – беды не миновать.

Кроме того, ей было бы неприятно, что Пенелопа обсуждает с посторонними людьми поведение короля и вообще кого бы то ни было из членов высшего общества.

Хотя, как ни старайся, на чужой роток не накинешь платок. Хочет она или не хочет, сплетники были, есть и будут.

И тут же Алиса в очередной раз подумала с горечью, что сама вела себя недостойно, явившись по первому же приглашению в дом к совершенно незнакомому мужчине. Что сказали бы эти великосветские львицы, если бы узнали о предложении, которое сделал ей граф? Алиса вздрогнула – так вздрагивает и шарахается в сторону молодая лошадь, напуганная сорвавшимся с дерева листочком, – и постаралась упрятать это неприятное воспоминание в самый дальний уголок памяти.

Огромный особняк маркизы, освещенный яркими фонарями и с алой ковровой дорожкой, ведущей к подъезду, являл в этот вечер необыкновенно красочное зрелище. Алиса подумала, что они с Пенелопой нехорошо поступили по отношению к леди Ледбери: нужно было намекнуть маркизе, чтобы она пригласила и ее тоже. Впрочем, Алиса не была уверена, что тетка с благодарностью приняла бы это приглашение.

Когда она сказала сестре, что не очень-то вежливо оставлять леди Ледбери дома одну, Пенелопа возмущенно воскликнула:

– О, ради всего святого, Алиса! Не хватало еще, чтобы она, как призрак совести, посреди праздника подошла к королю и всучила ему трактат об аморальности!

Алиса расхохоталась, а отдышавшись, тихонько спросила:

– Ты думаешь… король тоже приедет?

– Конечно, нет, – беспечно отозвалась Пенелопа.

Но в голосе ее вновь прозвучали нотки, заставившие Алису задуматься.

В холле сновала целая армия лакеев, облаченных в расшитые золотом камзолы, белые панталоны и напудренные парики.

Они помогли Алисе и Пенелопе снять пелерины – такого же цвета, как платья, и стоившие, как догадывалась Алиса, немалую сумму денег, которую рано или поздно придется платить, – и девушки поднялись в известную уже им гостиную.

Маркиза, у которой сегодня был еще более нелепый вид, с ног до головы усыпанная бриллиантами, заулыбалась, увидев их, и расцеловала каждую в обе щеки.

– Добро пожаловать, добро пожаловать, мои милые! – восторженно прокричала она, качая головой, увенчанной огромным белым пером, торчащим из гигантской бриллиантовой диадемы, и пояснила стоящему рядом маркизу: – Это дочери леди Уинтон, дорогой.

Маркиз поздоровался с ними за руку, после чего Алиса и Пенелопа были представлены его дочери, в честь которой и устраивался вечер.

За столом Алису посадили рядом с мужчиной средних лет, который отпустил ей несколько комплиментов, а узнав, что она живет за городом и знает толк в лошадях, пустился в пространное и крайне неинтересное рассуждение о недостатках и достоинствах скакунов.

По другую руку от Алисы сидел молодой денди и смотрел куда-то вдаль отсутствующим взглядом. Галстук у него был настолько высокий и завязан так туго, что бедняга с трудом мог глотать и говорить.