— Но неужели мужчины так на это и смотрели?

Тесса мрачно улыбнулась.

— Они посоветовали ему быть понежнее.

Губы Давины растянулись в тончайшую ниточку.

— Боже мой, какой отвратительный тип!

— Да, он был просто мерзок. На следующий день он должен был предстать перед судом и, протрезвев, превратился в милейшего человека, рассыпавшегося передо мной в извинениях. За нападение на меня он получил два месяца, но — условно, потому что это был первый случай, и должен был заплатить штраф. Пару дней спустя он прислал мне роскошное шелковое белье, дюжину роз и письмо с извинениями.

Давина выдавила из себя улыбку.

— А я думала, в телерепортажах все преувеличивают.

— Каждый день что-нибудь новенькое, — кивнула Тесса. — Это-то мне в моей работе и нравится. Никогда не знаешь, с кем придется иметь дело — с лордом или бродягой.

Давина встала.

— Потрясающе интересно! — сказала она фальшивым голосом. — Очень приятно было с тобой поболтать, дорогая. Как-нибудь еще встретимся.

«Если я не успею ускользнуть», — подумала Тесса, глядя ей в спину.

Николас Оулд сидел за столом в противоположной стороне, но оттуда ему было великолепно видно удивительно хорошенькое личико женщины, которую он заметил у входа. Кто же она? Он где-то ее видел, причем недавно, но где именно? Помнил он именно лицо, а не тело, которое, насколько можно было судить, было не хуже. У него была хорошая память, но на сей раз она его подвела. Неужели провал в памяти? Или это была одна из редких неудач, о которой он подсознательно хотел забыть? Но неудачи случались с ним крайне редко. В последнее время благодаря дамочкам типа этой сплетницы Давины, которую он заметил еще в церкви и тщательно избегал, за ним закрепилась репутация победителя.

И все же эта маленькая тайна скрасила скучную свадьбу. Он рассчитывал встретить здесь женщин, многих из которых он в свое время уже соблазнил, но эта незнакомка его заинтересовала.

Разглядывая ее лицо, он решил, что с косметикой оно еще привлекательнее — что-то говорило ему, что, когда он увидел эту женщину впервые, она была не накрашена. Но где же, черт возьми, это было?

Ему необходимо было все выяснить. Но, когда он направился в ее сторону, увидел, что зануда Давина его опередила. Сто к одному — опять злословит. «Преданные друзья» не раз говорили ему, что Давина не упускает возможность посудачить о нем и о его пороках. И все потому, что он ее отверг.

Он обвел взглядом столы и наконец увидел того, кого искал, — тучного человека с румяными щеками и багровым носом, сидевшего рядом с четырьмя хорошенькими женщинами, ловившими каждое его слово. Николас направился к нему.

— Привет, Берти!

Толстяк взглянул на него, расплылся в улыбке и воскликнул хрипло:

— Николас, мальчик мой! Мечтал тебя увидеть! Все, курочки, вы свободны. Мне надо поговорить с Николасом…

Дамы ушли, но, уходя, каждая из них улыбнулась Николасу, словно говоря: «Сегодня я свободна».

— Садись, дорогой мой… Ну, как всегда, все бабы на тебя пялятся. Интересно, чем ты их приманиваешь? Поделился бы… Ну, давай выпьем шампанского, и расскажи мне, что ты натворил, что террористы так на тебя взъелись? Чью жену уволок?

— Понятия не имею. Полиция даже не знает, чьих именно рук дело. Я веду дела со столькими странами, и почти в каждой есть свои террористы — плати деньги и выбирай кого хочешь.

Берти сокрушенно покачал головой.

— Тебе всегда нравились опасности.

Как и Давина, Берти Сомерсет собирал сплетни, но это было не хобби — он вел светскую хронику в одном модном журнале. Знал он всех и вся, и его приглашали на каждый прием — чтобы удостоиться упоминания в прессе. Если кто и может рассказать о незнакомке, так это Берти.

— Сейчас я опасностей избегаю, — сказал Николас. — И поэтому избегаю нашу ужасную Давину.

— Верный ход, — согласился Берти. — А где она?

— Сидит вон там и что-то шепчет на ухо блондинке в восхитительной желтой шляпке.

Берти посмотрел в ту сторону и нахмурился.

— Я ее не знаю. Хорошенькое личико. Как же я ее пропустил? Впрочем, она мне кого-то напоминает… кого-то из моего прошлого. Дама до сих пор видная, но сорок лет назад… — Берти вздохнул. — Истинная валькирия.

– Кто?

— Та дама в сиреневом, которая подошла к этой очаровательной блондинке. Тогда ее звали Доротея Нортон. У нас был роман. А потом она вышла замуж за Хью Паджета. — Берти сокрушенно прищелкнул языком. — Ужасная трагедия, ужасная.

Николас обернулся и увидел внушительную даму, которая подошла к Давине и незнакомке.

— Трагедия? — переспросил он.

— Лет десять тому назад сына Доротеи, гомосексуалиста, убил один из его любовников. Был страшный скандал… Хью Паджет так и не оправился. Но Доротея — железная женщина. Вынесла все. Наверное, блондиночка — ее дочь. Как же ее зовут? Ах да, Тесса. Я ее видел, когда она была подростком. Сейчас она нигде не показывается. Живет в Ричмонде. Замужем за полицейским. И сама служит в полиции. Такая хрупкая, и на такой работе… Наверное, пошла в мамочку — ту с места не сдвинешь. Да, вспоминаю, Доротея была не в восторге — то ли от брака, то ли от того, что дочь пошла в полицию. Старушка всегда была честолюбива. Поэтому и мне отказала. Сказала, что у меня нет цели в жизни. Я ответил, что цель одна — получать от жизни все лучшее, она заявила, что это пошло, и бросила меня. А потом я узнал, что она вышла за Хью Паджета…

Гордый тем, что память его не подвела, Берти приник к бокалу с шампанским.

— Ну и ну! — сказал тихо Николас Оулд, не сводя глаз с инспектора Сэнсом. — Спасибо, Берти. На тебя всегда можно положиться.

— Если захочешь уходить, мама, ты только скажи, — с надеждой намекнула Тесса.

— О, я еще и с половиной знакомых не поговорила, — ответила Доротея, оглядываясь по сторонам. — Я как раз хотела тебе сказать — иди развлекись, кажется, сейчас будут танцы.

И, отдав распоряжение, она величественно удалилась. Тесса пожала плечами и, встав из-за стола, направилась на лужайку, по пути столкнувшись с Николасом Оулдом.