Чарлз еле сдержал смех.

— У всех породистых лошадей в детстве тонкие и длинные ноги, Кассандра. Но к двум годам он окрепнет и станет очень пропорциональным. — Он погладил белое пятно на лбу Княжича.

— Ах вот оно что.

Он заметил искреннее удивление Касси и был очарован тем, что в нем не было и следа неловкости от недостатка знаний, только радость открытия. Она была грациозна, как может быть только прекрасная, хорошо воспитанная женщина, и в то же время очаровательна, как несмышленое дитя.

— Много ли у Брэдена лошадей? — продолжила она расспросы, поглаживая поджарый бок Княжича.

— Да, больше дюжины. Он следит за их породой и выездкой и выставляет их на бега. — Он самодовольно ухмыльнулся и добавил: — И частенько выигрывает.

У Касси заблестели глаза:

— Если у него такая богатая конюшня, он и сам, должно быть, прекрасный наездник.

— Так оно и есть. Брэден научился держаться в седле чуть ли не раньше, чем ходить.

Касси рассмеялась:

— И я, кажется, догадываюсь, кто был его учителем.

— Да, я имел счастье учить его.

Касси тронула теплота, с которой Чарлз ответил на ее вопрос. Жизнь не баловала ее проявлениями такой искренней любви и преданности, а ей так хотелось этого.

— Чарлз, расскажите, каким Брэден был в детстве. — Она умоляюще посмотрела на пожилого мужчину, откидывая с лица непослушную прядь волос.

— Во многом таким же, как и сейчас, — ответил он, и было видно, что он дорожит этими воспоминаниями. — Гордым, самостоятельным, пытливым и внимательным мальчиком.

— А его родители?

Чарлз помрачнел. Беседа завела их в запретные места его памяти.

— Его родители?

— Брэден никогда не рассказывал мне о них. Какими они были?

Чарлз напрягся, взял жеребенка под уздцы и скованно произнес:

— Мне нужно отвести Княжича в конюшню, чтобы его накормили. Вы пройдете со мной?

Касси кивнула и двинулась за ним. Она чувствовала, что не случайно ее вопрос родил волну напряженности между ними, но не имела понятия, чем это было вызвано.

Когда Княжича привели в его стойло и задали ему корма, Касси вернулась к прерванному разговору.

— Чарлз, ответьте мне, пожалуйста. — Она просяще прикоснулась к его руке. — Чтобы сделать Брэдена счастливым, я должна лучше понимать его. А для того чтобы понять его, я должна все о нем знать. И здесь мне не обойтись без вашей помощи. Если вы расскажете мне все, это ни в коем случае не будет предательством, — вкрадчиво добавила она, — это пойдет ему на пользу.

Чарлз взглянул на нее и подумал, как повезло Брэдену, когда он взял в жены это чудесное создание. Горечь разлилась в его груди, и он не мог найти ей объяснения.

Она заслуживает того, чтобы знать правду. Но какую часть правды может он открыть ей?

— Чарлз? — Голос Касси был робок, глаза смотрели с вопросом. — Неужели вы не поможете мне?

Что ж, то, о чем она спрашивала, он, наверное, может ей рассказать.

Они медленно двинулись в сторону дома.

— Матери Брэдена едва исполнилось шестнадцать, когда она вышла замуж за герцога Шербургского, — начал он. — Его светлость был уже в годах, и он страстно полюбил свою молодую красавицу-жену. Она же, видимо, была слишком юна, чтобы полностью посвятить себя семейным обязанностям. Может быть, она никогда не любила герцога, а скорее всего просто была слишком мелкой и самовлюбленной натурой, чтобы полюбить кого-нибудь, кроме себя. Не знаю. — И, .желая смягчить жесткость последних слов, добавил: — В ее оправдание можно сказать, что это был брак по расчету. От людей я слышал, что Лорейн Арлингтон просила своих родителей не настаивать на нем. Она была жизнелюбивой светской девушкой, даже после замужества она не пропускала ни одного бала и не избегала внимания многочисленных поклонников, увивавшихся за нею. Она не принимала во внимание ни положения замужней женщины, ни обязанностей матери. Фактически, она забыла про Брэдена сразу же после того, как выносила и родила его. «И это еще мягко сказано», — подумал он про себя, вспоминая те дни, когда, не скрываясь от слуг, Лорейн Шеффилд закатывала истерики перед зеркалом и проклинала тот день, когда решилась на рождение ребенка, так испортившее ее фигуру. Касси задохнулась от возмущения.

— Чарлз, вы определенно ошибаетесь. Разве может мать отвернуться от своего ребенка?

— А разве ваш отец не вел себя столь же возмутительно? — Вопрос был задан прежде, чем Чарлз успел подумать о том, какую реакцию он вызовет. Он готов был отлупить себя по щекам, когда увидел тень печали на лице Касси.

— Это другое, — тихо ответила она. — Он никогда не отказывался от меня как от своей дочери. Только с тех пор, как умерла мама… а я так похожа на нее… — Она осеклась, не уверенная, сможет ли он понять ее.

Чарлз выглядел очень огорченным.

— Я не должен был этого говорить, Кассандра. Простите меня. Вы правы, это совсем разные ситуации. Но насчет герцогини я не ошибаюсь — она и не скрывала своей досады на Брэдена. Она пользовалась любым случаем, чтобы оттолкнуть его от себя. Он долго не мог взять в свою маленькую головку, почему же его мать не испытывает по отношению к нему никаких чувств.

Сострадание переполняло Касси.

— А что же его отец? Чарлз продолжал хмуриться.

— Стефан Шеффилд был решительным и принципиальным мужчиной. У него была только одна слабость ~ его жена. Он боготворил ее, и все, что хоть как-нибудь мешало их близости, бесило его. На беду, Лорейн после рождения Брэдена поклялась не иметь больше детей. Она стала избегать своего мужа… в известном смысле.