— Титания! Спасибо. — Он бросил ей золотую монету, которую та подхватила с привычной ловкостью. — Поверь, милашка, ты доставила мне удовольствие.

С отвращением взглянув на возбужденную девицу, Пенелопа прижалась к дверному косяку, пропуская ее. Когда Титания исчезла в коридоре, она снова постаралась уколоть его самолюбие:

— Браво, Сет! Неужели эта маленькая потаскушка самое лучшее, что тебе удалось найти?

— Мне не на что жаловаться. Аппетит у нее что надо, — отозвался он, подходя к столу, где стояли нетронутые блюда.

Пенелопа фыркнула.

— Представляю, как ты станешь громко причитать, когда обнаружишь у себя сифилис. Я слышала, это мучительная болезнь. Особенно когда твои мужские достоинства почернеют и сгниют.

Сет расхохотался.

— Уверен, ты будешь наслаждаться, глядя на мои страдания.

Она снова фыркнула.

Он снова засмеялся.

— Жаль разочаровывать тебя, дорогая. Но я предварительно справился: Титания чиста, как свежевыстиранная простынь. Но коль речь зашла о болезнях, то я подумал, что ты не совсем здорова, чтобы поужинать со мной. Никто не сказал мне о твоем чудесном исцелении.

Чувствуя угрызения совести оттого, что ей неизбежно придется лгать, Пенелопа начала беспокойно дергать бронзовую дверную ручку.

— Я решила, что Флойд прав. — Несмазанная ручка сильно заскрипела. — Возможно, бокал шампанского и немного десерта — это именно то, что мне нужно. — Снова раздался неприятный скрип. — Я с утра ничего не ела сегодня, а от голода у меня всегда болит голова.

Сет сморщился от скрипа дверной ручки.

— Тогда почему бы тебе не перестать прятаться за дверью и не сесть за стол? — Он кивком показал на стол в центре богато отделанной комнаты.

Пенелопа неохотно подчинилась.

— К твоему сведению, я не пряталась, — проворчала она, присев на краешек большого кресла.

— У тебя свои определения, а у меня свои.

— Спасибо, что просветил меня.

Установилось напряженное молчание, пока Сет поднимал серебряные крышки с блюд, на которых лежали мясо антилопы в грибном соусе, гусиная печенка в желе, что-то похожее на рыбу. Возле каждого блюда стоял целый набор тарелок. Когда Сет поднял крышку с последнего блюда, она нарушила тишину:

— Что там?

Он улыбнулся.

— Жаркое из баранины. — Посмотрев, как она безучастно играет серебряным столовым ножом, он добавил: — Насколько мне помнится, баранина — твое любимое блюдо.

Она кивнула без особого энтузиазма.

Не обращая внимания на явное отсутствие у нее интереса к еде, Сет взял тарелку и вежливо спросил:

— Можно обслужить тебя?

Пенелопа покорно вздохнула.

— Как пожелаешь.

Начав с баранины, он быстро наполнил ее тарелку. Поставив перед ней еду, он разлил в бокалы шампанское. Затем сел в кресло и стал с наслаждением поглощать пищу.

Пенелопа, напротив, едва взглянула на свою тарелку, продолжая без устали вертеть ножом.

— Почему ты нервничаешь, принцесса?

Она испуганно взглянула на него.

— С чего ты взял, я не нервничаю.

— Уверен в обратном. — Он многозначительно кивнул на ее руки.

Она отдернула руку от ножа и с силой прижала ладони к скатерти, безуспешно желая поскорее успокоиться.

— Это смешно, — возразила она. — Почему я должна волноваться?

— Хороший вопрос. Почему бы тебе не ответить на него? — Сет положил себе еще один кусок тушеной антилопы. Размеренно пережевывая мясо, он заворожено смотрел на ее руки.

Пенелопа нахмурилась и проследила за его взглядом. Проклятие! Теперь она комкала скатерть. Подавив недовольный стон, она сжала кулаки и огрызнулась:

— Я не могу ответить на твой глупый вопрос, потому что я не нервничаю.

— Не забывай, что я знаю тебя с детства. Уже тогда у тебя появилась эта досадная привычка теребить все, что попадется под руку, когда ты нервничаешь или расстраиваешься. — Он замолчал, чтобы отпить шампанского. — Ну, так что же тебя тревожит и расстраивает?

— Да нет же! Ты просто утомил меня своими вопросами.

— Я отчетливо помню, что ты согласилась отвечать на мои вопросы, когда мы заключали сделку. — Сет изучающе посмотрел на нее сквозь стекло фужера. — Конечно, если тебе хочется, мы в любую минуту можем изменить условия, — тут его взгляд скользнул от ее лица к округлостям груди, — и подыскать менее утомительный для тебя способ выполнить твою часть договора.

Она едва не задохнулась от его гнусного намека.

— Как ты смеешь? Что скажет мой брат, когда узнает о твоем грязном предложении?