Дилан брал амулеты, вертя их в руках и разглядывая на солнце.

– В них находятся результаты раскопок, сделанных в течение двух сезонов. Ящики должны прийти со дня на день, и я уверен, что моя команда экспертов очень пригодится для этого случая. К тому же у меня есть секретное оружие.

– Это я? – спросила она, шутя только наполовину. Он указал на Нефер, которая снова вытянулась в тени и прикрыла глаза:

– И она. Священное животное, которое великодушно защищает нас.

Шарлотта серьезно кивнула:

– Много раз мне казалось, что она как будто наблюдает за нами. Может быть, я слишком много времени провела в пустыне, когда была совсем маленькой. Тогда я очень верила, что магия – дело самое обыкновенное. В просторах пустыни мне это кажется в порядке вещей. Но здесь, в Лондоне… – Ее голос замер.

– Может быть, наша память и есть самая настоящая магия, – в тон ей произнес Дилан.

Он сжал ее плечи, и она вспомнила, как он обнял ее тогда, во время грозы. Она уверяла себя, что это все из-за грозы, из-за сполохов молний и оттого, что перед ней снова возникла перспектива работать египтологом, – от этого она так разволновалась тогда. Но сейчас Дилан стоял очень близко, и когда он внезапно прикоснулся к ней, когда открыто посмотрел ей в глаза, она снова почувствовала, как сердце застучало у нее в груди. Это было возбуждение женщины, которая откликается на безмолвный вызов очаровательного мужчины.

Это было нечто большее, чем просто физическое влечение к нему. Ей нравилось, как он с юмором разговаривал с ее матерью и сестрой, когда приходил к ним на Белгрейв-сквер с визитами. Он даже выжил после утренней схватки с Майклом. Ей нравилось, как ласково он разговаривает с Нефер и иногда громко, по-детски смеется. Она любила, когда он с уважением слушал ее, как будто она говорила что-то необыкновенно важное. Йен – да упокоит Господь его душу! – слишком часто бывал с ней откровенно груб. А иногда ей даже казалось, что от него исходила угроза. Она не могла представить, чтобы Дилан Пирс мог угрожать какой-либо женщине. Или мужчине…

– Миссис Фэрчайлд, это вы?

Шарлотта испуганно оглянулась и увидела сэра Томаса Хэйверса, который стоял у входа во внутренний дворик. Дилан помог ей подняться.

– Сэр Томас? Я думала, вы в Египте. Он нахмурился, вертя в руках шляпу:

– Я пересек Ла-Манш вчера вечером. Мчался в Лондон сломя голову.

Шарлотта и Дилан обменялись взглядами. Пожилой джентльмен казался возбужденным: его лысая голова блестела от пота, морщинистое лицо было болезненно-желтым и со странным выражением. Она могла поклясться, что сердце его ходуном ходит под тонкой тканью пиджака.

– Случилось что-то ужасное, сэр Томас? – спросил Дилан.

– Да, кое-что случилось. Я передумал насчет предстоящей выставки. Я всегда считал, что Колвиллам не следовало ее проводить. Еще в прошлом году я говорил им об этом. – Он вынул из кармана носовой платок и стал вытирать лысину. – В Долине Амона погибло слишком много людей. Выставлять все эти материалы так скоро после их смерти – значит проявлять неуважение к их памяти. – Голос его дрожал.

– Вам не было никакой необходимости ездить в Египет. – Дилан проводил сэра Томаса до железной скамьи, стоявшей в тени. – Хьюз и музейные хранители в Каире могли бы самостоятельно справиться с упаковкой ящиков.

– Будто я мог допустить, чтобы эти варвары дотрагивались до ценнейших экспонатов! Что же касается Хьюза, то он в основном работал в Англии. Бедняга даже не умеет говорить по-арабски. Если бы я не помогал им, таможенники в Александрии задержали бы груз еще на несколько недель. Нет, я должен был поехать. Я был обязан это сделать ради сэра Реджинальда. – Старик бросил на Шарлотту обвиняющий взгляд. – И ради вашего покойного мужа, сударыня.

Неужели симпатия, которую она испытывает к Дилану, так очевидна для всех? Шарлотта опустила глаза. Она вдова, не прошло и трех лет, как погиб ее муж. А она здесь веселится в обществе другого мужчины-археолога с репутацией развратника. Она счастлива, рассматривает амулеты и скарабеев и собирается выставлять на всеобщее обозрение как раз те материалы, из-за которых погиб ее муж.

У нее закружилась голова. Йен был бы жив сейчас, если бы она не встала на пути Дилана Пирса, когда тот хотел выкупить их лицензию на раскопки. Она своими руками убила собственного мужа, это так же верно, как если бы она проткнула его шпагой. А теперь она готова пожинать плоды его работы.

– Что случилось, Шарлотта? – Дилан отошел от сэра Томаса и теперь смотрел на нее. – У вас такой вид, будто вы сейчас упадете в обморок.

– Нет-нет, просто я слишком много времени провела на солнце. Я давно не работала на солнцепеке. Да я уже почти закончила каталог амулетов. – Она попыталась улыбнуться. – Я, пожалуй, пойду внутрь и посижу где-нибудь в холодке. В Ассирийской галерее, наверное. Там самое прохладное место во всем музее.

Когда она проходила мимо сэра Томаса, у того был такой вид, что Шарлотту передернуло.

– Надеюсь, мы увидимся позже, – пробормотала она, довольная, что ей удалось сбежать под прохладные своды музея.

Однако в дверях она задержалась.

– Ради всего святого, что делает здесь эта женщина? – спросил сэр Томас.

У Шарлотты перехватило дыхание; она была потрясена яростью, прозвучавшей в его голосе.

– Шарлотта Фэрчайлд – высокоэрудированный специалист-египтолог. – Голос Дилана звучал не менее грозно. – Почему бы ей не работать здесь?