Это было похоже на то, как будто засыпанный снегом сад вдруг засиял жизнью и яркими красками лета.

– Вы прекрасно выглядите, Шарлотта, – сказал Дилан, наконец обретя дар речи. – Нет, это не значит, что вы плохо выглядели в черном, но я уверен, что серый цвет идет вам гораздо больше. – Действительно, в этом платье ее глаза приобрели еще более глубокий, неземной оттенок.

– Пора наконец снять траур. – Она глубоко вздохнула. – Пришло время, наверное, оставить и скорбь.

Дилан стоял совершенно неподвижно. С одной стороны, он испытывал блаженство, что Шарлотта наконец-то скинула с себя этот траур, но с другой – его терзало беспокойство. Он терялся в догадках, что бы это могло означать.

– Я рад, что вы готовы жить дальше. – Его голос прозвучал чопорно, как у гувернантки. – Но я надеюсь, что ваше решение оставить траур не имеет отношения к происшествию… к происшествию недавней ночи.

Она оглянулась, чтобы удостовериться, что галерея по-прежнему пуста, и только после этого ответила:

– Вы имеете в виду тот поцелуй?

– Да, конечно, я имею в виду тот поцелуй и все, что было перед ним. Может быть, я был не прав, что позволил себе такие вольности. – Он в замешательстве запустил руку в волосы. Проклятие, но эта женщина снова заставила его ввязаться в разговор с ней. И почему эти серебристо-серые глаза смотрят на него с таким выражением?

– Вы уверены, что вы тот самый Дилан Пирс, о котором ходит так много скандальных слухов? За эти три дня я не раз говорила себе, что ваше место занял некий бледный самозванец. – Она сделала шаг и оказалась совсем близко от него. – Что же будет дальше?

– Но я только пытаюсь вести себя как джентльмен.

Она подошла к нему еще ближе, и ему ничего не оставалось, как посмотреть на эти обнаженные круглые руки, едва прикрытые струящимися шелковыми серебристыми рукавами.

– Я в восторге от джентльмелов, Дилан, до тех пор пока они не превращаются в скучных школьных наставников.

– Скучных! – Он сделал движение ей навстречу и притянул к себе. Наконец он прикоснулся к этим восхитительным рукам, ощутил под своими пальцами их шелковистую мягкость. – Берегитесь, или я покажу вам, каким грубым и невоспитанным я могу быть. Неужели вы забыли, как я себя вел той ночью в экипаже?

Она насмешливо посмотрела на него в упор.

– Вы вели себя как мужчина, который хотел меня, страстно желал. И я не нахожу это ни грубым, ни невоспитанным.

Оказывается, когда она стоит с ним рядом, гораздо легче забыть об украденных сокровищах, пропавших кошках и Скотланд-Ярде. Он был прав: с того памятного поцелуя три ночи назад их отношения сильно изменились.

– Да, я действительно жажду вас, Шарлотта. Вы очень мне нравитесь.

– Очень?

– Очень сильно, чтобы обращаться с вами так, как я всегда обращался с другими женщинами.

– Тогда и не надо.

Он нежно стиснул в своих ладонях ее руки.

– Если мы не остановимся, моя дорогая, тогда я не смогу просто рассказывать вам, на что это похоже – заниматься любовью в песках или на вершине пирамиды.

– Я никогда не уважала мужчин, которые только и умеют, что разговаривать, – произнесла она внезапно охрипшим голосом. – Да и женщин тоже.

– Мне не хочется причинить вам вред. Я слишком уважаю вас. Да что там говорить, вы мне нравитесь больше, чем любая женщина на свете. Поэтому я и не пытаюсь повалить вас на пол, чтобы изнасиловать прямо здесь, под статуей Хороса. – Он посмотрел на нее сверху вниз. – А вы относитесь к этому чересчур легкомысленно. Или вам кажется, что вы можете превратиться из скорбной вдовы в мою повелительницу, не пострадав от последствий?

– Я не школьница, Дилан, и представляю, какие могут быть последствия.

Он почувствовал близость ее тела. Он знал, что она действительно не невинная школьница, но все же достаточно наивна, чтобы понимать, чего он хочет.

– Да, вы слишком долго носили вдовье платье, но вы не из тех женщин, которым можно предложить просто несколько месяцев делить со мной мое ложе. Я пользуюсь у женщин дурной славой. Когда вы снова захотите выйти замуж, любовная связь со мной может сделать это желание невыполнимым.

– Выйти замуж? – Она отступила от него на шаг. – Я не собираюсь снова выходить замуж. Что за глупость!

Эта женщина никогда не устанет изумлять его.

– Вы же не думаете, что вы на всю жизнь останетесь одинокой.

Шарлотта пожала плечами:

– Мне нравится быть одинокой. Кроме того, у меня есть мать, и Кэтрин, и Майкл. И когда-нибудь я все-таки вернусь в Египет. Теперь я это знаю наверняка. Однажды я это сделаю, и тогда у меня будет работа, которая займет меня целиком. Мне непонятно, зачем мне обязательно выходить замуж.

– Я достаточно хорошо вас знаю, моя дорогая, чтобы утверждать, что вы страстная женщина. В какой-то момент вам понадобится мужское общество.