– А он… Павел Владимирович разве не пойдет с нами на день рождения? – спросила она, невольно замедляя шаги.

– Ты что? Бабочкин? Он же фанатик, – шепотом ответил Сергей и выразительно покрутил пальцем у виска. – Нам с этим маньяком не по пути.

Из-за двери Павлуши доносилась красивая лютневая музыка. Должно быть, в его хозяйстве имелся кассетный магнитофон. Или он в полном одиночестве слушал радио? А вдруг – вовсе не в одиночестве?

Но не подсматривать же при свидетеле в замочную скважину?

На дне рождения Любе почему-то с самого начала не понравилось. Сергей привел ее в какой-то дом, где за столом собрались одни только художники – сумрачные, почти все бородатые, какие-то обшарпанные, и даже на первый взгляд было видно, что – бедные.

Сергей выгодно выделялся из общей толпы своим фирменным джинсовым костюмчиком (примерно такой же Люба мысленно примеряла на Павлушу), современной стрижкой и чувством юмора. С самого начала он принялся незаметно ухаживать за Любой, не давая ей скучать.

Поневоле бросалась в глаза нехитрая, прямо-таки холостяцкая закуска на столе – нарезанная крупными кусками колбаса, бутерброды со шпротами, соленые огурцы, несколько банок с кабачковой икрой, кое-как очищенные и покромсанные копченые лещи И посреди всего этого – бутылки с дешевой водкой, настоящая тяжелая артиллерия.

Но Люба под вечер так проголодалась, что с большим удовольствием и выпила, и закусила. К счастью.

мужчины догадались купить бутылку вина – «для дам». Вино было очень дорогое, в какой-то необычной, красивой бутылке – уж в этих вещах Люба понимала толк. Хотя из женского пола среди бородатой братии была всего только одна девушка – худенькая, с мальчишеской стрижкой и с неестественно длинной челкой, закрывающей половину лица. Время от времени она смотрела на Любу колючим, неприязненным взглядом и сразу же демонстративно отворачивалась.

– Кто это? – тихо спросила Люба у своего веселого ухажера.

– А, Полина, – ответил он безразлично. – Какой черт ее сюда принес? Максимыч считает ее своей лучшей ученицей, наверное, потому и пригласил. А еще у нее всегда денег занять можно, тоже польза. На спор, и вино она с собой приволокла.

– Красивое имя, – пробормотала Люба.

– Разве что имя, – с видом знатока усмехнулся Сергей и снова с нескрываемым удовольствием посмотрел на Любу, точнее – на ее обнаженную шею и вырез вечернего платья. – Я предпочитаю совпадение формы и содержания.

Похоже, он никак не мог забыть, как она переодевалась под музыку.

– Что, жутко талантливая, да? – кивнула Люба в сторону девушки.

– Ничего особенного. Только никогда не слушай, что она говорит. Я всем советую от этой кобры держаться подальше.

Художники то и дело дружно выпивали, разливая водку по пластиковым стаканчикам, и в мастерской нарастал шум, незаметно переходящий в невообразимый гвалт.

То и дело бородачи предлагали выпить за здоровье именинника – скульптора Максимыча, называя его великим художником, гением и сравнивая то с Роденом, то с Микеланджело.

Даже Люба, которая ничего не понимала в искусстве, чувствовала, что это все-таки чересчур.

Сергей тоже достаточно лихо опрокидывал в себя водочку и на глазах становился еще более разговорчивым и восторженным.

Посреди всего этого шума Люба даже не заметила, в какой момент все вдруг начали говорить о ней и нахваливать Маркелова за то, что он где-то подцепил и привел с собой такую красавицу. Видимо, застолье достигло такого градуса, когда мужчинам хочется поговорить о женщинах.

Максимыч тут же вызвался вырезать из дерева Любу в обнаженном виде, с венком из цветов на голове.

– Нет уж, не дам, сначала я сам, это – мое! – закричал Сергей пьяным голосом. – И вообще… Это моя. Гала! Посмотрите, ведь она похожа на Галину, Галарину. Давайте выпьем за то, чтобы каждый художник нашел в жизни свою Галу. Жаль только, что вы все в этом ни черта не понимаете…

И он снова опрокинул в себя содержимое пластикового стаканчика.

Признаться, Люба тоже не поняла, о какой Галине он вдруг ни с того ни с сего заговорил. Неужели забыл по пьяной лавочке, как ее зовут?

Как же они будут домой добираться?

Вообще-то ей уже давно хотелось уйти, но она плоховато помнила, как добраться до «павлушинских мастерских». И потом, все же неудобно было перед хозяином, который и так на целую неделю бесплатно предоставил ей комнату со всеми удобствами и даже с холодильником, где лежали сыр и колбаса.

– …Я только недавно читал… помните, когда Гала, уже на старости лет, после долгой разлуки встретилась со своим первым мужем – Полем Элюаром? – восторженно вещал о чем-то Сергей. – Он ей сказал: «Я только об одном прошу тебя на прощание: покажи мне свою грудь!» Говорят, у нее даже в старости были груди как у молоденькой девушки. А все потому, что Сальвадор Дали во всем был гений, он и в женщинах понимал толк. Вот это был художник! По-настоящему свободный…