Шрифт:
24 января в подробном письме в НКИД заместителю Молотова Потемкину еще не изгнанный из Парижа наш полпред Суриц писал: «Тон сейчас задают только правые… У всех партий есть только один конкретный лозунг „Уничтожайте коммунистов“… Перед этим лозунгом на второй план отступили и Гитлер, и самая война…
От хваленых «демократических свобод» осталось очень мало… Маленький протест, выражение неудовольствия влекут за собой суровые кары, тюремные отсидки… Разителен пример Пьера Кота, профессора Баш, этих вчерашних наиболее рьяных «сторонников Москвы». Теперь это люди, говорящие об СССР с пеной у рта…»
Яков Захарович сообщал и о том, что предпринимательский Комитет металлургической промышленности Франции — Комите де форж и банковские концерны открыто призывают к ликвидации советского полпредства, именуя его «пользующимся иммунитетом учреждением, представляющим в Париже главный штаб мирового коммунизма»…
И что интересно! Под россказни о рабстве, которое-де принесут народам немцы и большевики, Франция все более впадала в уже реальное экономическое рабство, навязанное ей Англией… Суриц писал Потемкину об этом так: «Все явственнее проступают процессы все более и более очевидной вассализации Франции в отношении Англии. Это особенно ярко сказывается в области финансово-экономической. Смысл англо-французских экономических соглашений заключается в стремлении англичан с помощью экономических и финансовых рычагов подчинить себе Францию и в политическом отношении».
Получались странные — если забывать о факторе Золотой Элиты — вещи! Германия открыто претендовала на экономическое лидерство в Европе, и «вся» —то есть владетельная Франция пошла из-за этого на войну с ней, рискуя самим своим существованием и пренебрегая перспективами мира.
И при всем при том шла в добровольное рабство к англосаксам и проливала кровь французов во имя упрочения такого положения вещей…
Таковой была «национальная» политика французских «верхов», однако и у «верхов» английских, впрочем, подобная вывернутость политики становилась тоже все более очевидной…
Что же до Франции, то к середине апреля 40-го антикоммунистическая истерия уже перерастала там в антикоммунистическую паранойю. Всю парламентскую группу коммунистов из 44 человек арестовали, и в марте во Дворце юстиции открылся якобы открытый процесс, на который сложно было попасть даже журналисту. Во всяком случае, наш знакомый, корреспондент ТАСС Николай Пальгунов попал туда с трудом.
На скамье свидетелей сидел единственный депутат-коммунист— аджюдан (старшина) французской армии Этьен Фашон, доставленный с фронта. Но и против тех его товарищей, которые сидели на скамьях подсудимых, «материала» не набиралось… Однако процесс продолжался…
А впереди уже маячили майские прорывы вермахта, Дюнкерк и много чего еще….
Было еще впереди и объявление Италией войны Англии и Франции…
Пока же в Париже еще вовсю цвели каштаны — начинался самый веселый весенний месяц май. А на севере Европы, под Нарвиком, все еще шли бои, и Франция направила в Северную Норвегию 27-ю альпийскую полубригаду и два батальона Иностранного легиона. 8 мая там высадилась и прибывшая из Франции польская бригада.
Однако через месяц им всем пришлось из Норвегии уйти…
УДАР по Германии со стороны «железа» сорвался… Но оставалась же еще нефть.. Причем ударить по нефтяной «ахиллесовой пяте» Гитлера союзники решили, уничтожив… советские источники нефти.
Впрочем, как мы далее увидим, немецкий аспект проблемы был для них скорее удобным поводам — лишить нас нашей же нефти было задачей, желанной для Запада самой по себе…
Нефть в начале XX века добывали по сути только в США и в России. Лишь позднее были открыты месторождения Ближнего Востока, и вот их-то «оседлали» англичане.
А в России основным нефтяным районом оставался Кавказ, Баку…
В начале декабря 39-го Евгений Саблин в том же письме-исповеди Ариадне Тырковой-Вильямс, о котором автор читателю ранее уже сообщал, с горечью писал о «золотых» мечтах белоэмигрантов и Золотой Элиты:
«А ведь наступление (на СССР — С. К.) можно было бы придумать разительное и весьма эффектное. Судите сами. С запада немцы, с востока японцы, на Кавказ англичане, на Одессу румыны, на Азербайджан персы… Союзное командование могло бы тотчас поручить Германии занять авиационные базы на Даго, на Эзеле, в Балтийском порту, в Ревеле (соответственно острова Хийумаа, Сааремаа, порты Палдиски и Таллин. — С. К.). Те же немцы могли бы овладеть Либавой и Виндавой. Можно было бы установить еще несколько авиационных базочек: в Петербурге для финнов и для них же в Мурманске, затем по линии Петербург — Новгород — Витебск — Могилев — Чернигов — Киев — Полтава — Одесса, учредить японскую базу на Байкале и т.д…»
Старый русский дипломат из новочеркасских казаков-дворян и не знал, что описывает чуть ли не оперативные планы неких влиятельных сил…
Не знал он и того, что его оценки в реальном масштабе времени станут известны и в НКВД СССР, а значит, и Сталину… Но это так, к слову…
Что же до планов, то они действительно существовали не только в горьких фантазиях Саблина…
В ТОМ ЖЕ декабре 1939 года министр по координации обороны лорд Чэтфилд привез в Комитет начальников штабов доклад «Об уязвимости нефтедобывающих районов России».