Показательно, что об этом же по сути говорил 6 июля в Лондоне Сардженту и Эрих Кордт. И вообще-то Сурицу можно было бы заметить, что могли ли быть во Франции в то время честные сторонники соглашения с нами (а не просто сторонники), если соглашение с Францией не соответствовало нашим интересам.

Если англофранцузы не хотели войны, им надо было не искать у СССР поддержки против Германии (вновь, как и тридцать лет назад. стравливая русских и немцев), а снять свои гарантии Польше и принять германский план урегулирования.

Не делая этого, руководство «демократий» вело к войне свои страны, а при этом своекорыстно намеревалось «вплести» в эту свару и нас…

Где же здесь честность?

Но Суриц был литвиновским кадром, и уже осуждая конкретную линию лукавых западных переговорщиков, он все еще был склонен с ними договориться на «честной» основе…

Н-да…

А ведь тут был и еще один аспект — с учетом сложных августовских боевых действий в Монголии и общей обстановки на Дальнем Востоке — тоже немаловажный… О нем предупреждал Молотова 12 августа временный поверенный в делах СССР Астахов:

«Перспектива приобщения Японии к итало-германскому пакту остается в резерве Берлина на случай нашего соглашения с Англией и Францией».

То есть сохранение враждебности с Германией, пока не соглашавшейся входить в антисоветский союз с Токио, автоматически обостряло бы нам еще одну проблему.

Однако Москва уже почти избавилась от этого путаного литвиновского наследия. И у Молотова, как мы помним, все чаще бывал московский посол рейха, граф Фридрих Вернер фон дер Шуленбург.

Сталин был согласен обеспечить России и Германии мир… Англичане типа Спенсера предлагали Германии вроде бы то же самое — мир вместо войны.

Но если в случае Советского Союза Гитлер знал, что предлагаемое русскими при его согласии будет гласно, честно и прочно закреплено на высшем государственном уровне, то англичане «кривуляли», ограничиваясь детективными контактами вроде встречи на вилле Далеруса…

И как тут должен был решать и поступать фюрер? Вновь пытаться договориться с Польшей? Но ведь и на минимальную долговременную лояльность Польши (ведомой Вашингтоном еще более жестко, чем Англия) фюрер рассчитывать не мог.

Англия предлагала Германии очень аппетитный кусок сыра. Он не был бесплатным, но он все же лежал в мышеловке. Лежал даже в том случае, когда его предлагали вроде бы искренне — как круги, группирующиеся вокруг Спенсера.

Гитлер же был как-никак волком и псевдоним партийный имел соответствующий. А матерый волк в капканы не идет…

Да, двойное «дно» в английской политике, увы, было…

И его наличие программировало войну. Но политика Сталина сумела изменить ту часть программы, которая ориентировала Гитлера на вражду с СССР и перепрограммировала ситуацию «с точностью до наоборот»…

ЭТО БЫЛО важно еще и потому, что у нас на Дальнем Востоке в любой момент могла тогда начаться уже серьезная, большая война! Начавшись в монгольских степях, она могла продолжиться в «диких» степях Забайкалья, «где золото моют в горах», в воспетом Арсеньевым Приморье, у «высоких берегов Амура»…

Как бы ни проигрывала японская армия Красной даже образца 1939 года, широкие военные действия на Дальнем Востоке, воздушные бомбардировки Хабаровска и морские обстрелы с моря Владивостока были — при неудачном для нас развитии событий на Халхин-Голе — весьма вероятными…

Военный союз с «демократиями» провоцировал новую вражду СССР с рейхом, но он же раздражал бы и Японию… Уже одна смутная перспектива посылки на помощь советскому Дальнему Востоку каких-то англо-французских военно-морских сил могла подтолкнуть Токио к наращиванию масштаба конфликта и расширения его географических границ…

С другой стороны, как точно уловил Астахов, в случае нашего соглашения с Англией и Францией Берлин мог согласиться с подключением Японии к итало-германскому «Стальному пакту» на японских условиях, то есть с приданием «Стальному пакту» того антисоветского характера, который для Берлина был до этого нежелателен.

Напротив, пакт с немцами отрезвлял японцев и в перспективе создавал резерв возможностей улучшения отношений и с Японией — как за счет собственно наших усилий, так и при помощи немцев и… И — итальянцев…

Сталин через Зорге знал, что японцы начнут свое наступление у Халхин-Гола 20 августа, и это было одной из причин того, что посол Шуленбург 19 августа вначале имел с Молотовым «безрезультатную» беседу до 15 часов, а уже через полчаса, только-только успев вернуться в посольство, он был вновь приглашен в Кремль на 16.30.