– Проведите день в любой из гостиных Мейфэра, и вам расскажут, что я разбиваю сердца дюжинами. – Колин покачал головой. – Могу только мечтать об этом. Большинство девушек воспринимают меня как брата. Со мной можно танцевать, поверять мне секреты, в то время как их любовь достается тем самым распутникам и повесам, которых они сами же ругают. Вот так!

– Тогда почему о вас рассказывают то, чего нет на самом деле?

– Потому что высший свет предпочитает скандалы правде. Скандалы приводят великосветских особ в восторг. Они изобретают невероятную ложь, чтобы выделиться среди себе подобных. Кстати, в данный момент я – главный герой сплетен, просто фаворит. Я, видимо, должен чувствовать себя польщенным. Бренна покачала головой:

– Наверное, мне никогда не понять англичан.

– Разве англичане так уж сильно отличаются от шотландцев?

– Возможно, в Эдинбурге тоже плетут интриги, не знаю. Но люди в Лохабере умеют проводить время получше. Мы трудолюбивы, и у нас есть чем занять ум.

– Мне кажется, вы лукавите. Человеческая природа везде одинакова, знаете ли.

– Это так, но всему виной праздность и отсутствие разумного занятия. Мне кажется, англичане слишком погрязли в праздности и лени. По крайней мере обитатели Мейфэра.

– Такие, как я, хотите вы сказать?

– Нет, я не имела в виду... то есть я уверена... – Колин еще ни разу не видел ее такой взволнованной. – Вы должны меня извинить, мистер Розмур. Я сказала, не подумав.

– Не нужно извиняться, леди Бренна. Вы правы. Хотите знать, как я провожу день, живя в городе? Встаю после десяти, иногда вообще не раньше полудня. За кофе читаю газету, а потом лакей помогает мне одеться. День я провожу в клубе. По крайней мере проводил. Теперь меня исключили из членов клуба. – Колин опять почувствовал вспышку гнева. Ему стало трудно дышать, и он ослабил узел галстука. – В пять часов пора на конную прогулку по Роттен-роу, только затем, чтобы не отставать от моды. Вечера проходят в погоне за наслаждениями. Балы, званые вечера, приемы. Иногда опера или театр. Потом, может быть, карточный салон, партия-другая в карты. Бутылка бренди – ну, скорее, джина, – прежде чем я вернусь к себе. А если повезет, утром в своей постели я обнаружу незнакомую женщину и буду гадать, как она сюда попала.

Колин услышал ее возмущенный вздох, но тем не менее продолжал:

– Вот, моя дорогая, как я провожу дни в Лондоне. Чудесно, не так ли? У вас есть более яркий образчик бездельника?

Только теперь он заметил, что они давно остановились и стоят на берегу канала, глядя друг на друга. Он поднес руку к виску, с отвращением заметив, что рука дрожит.

– Вы должны меня простить, леди Бренна. Я не имел права говорить с вами в таком тоне.

– Ничего, мистер Розмур, поделом мне. Кто я такая, чтобы читать вам наставления? Вы могли счесть меня сварливой моралисткой.

– Моралисткой? Нет. – Он взял ее руку. – Вовсе нет.

– Я должна была думать, что говорю. Я все время забываю... То есть вы так отличаетесь от остальных – Хью и прочих джентльменов, с которыми меня знакомили. – Бренна перевела взгляд с его касторовой шляпы на носки его сапог. – Несмотря на вашу наружность, – добавила она.

Робкая улыбка наконец озарила ее лицо. В ту же минуту Колин почувствовал, как спадает напряжение в его теле, и ему тоже захотелось улыбнуться.

– Что бы это значило? – спросил он, выпуская ее руку.

– Ну, взгляните на себя! Ни морщинки на брюках. Ваш галстук завязан... Я даже не могу понять, что это за узел. Похоже, вы тренировались часами. – Она посмотрела вниз, на его ноги: – Ваши сапоги блестят как зеркало, так их начистили. И говоря по правде, ни один мужчина в Лохабере не отправится гулять, надев фрак и жилет в такой теплый день, как сегодня.

– Вот как? – удивился Колин. – А на себя вы смотрели?

Бренна окинула взглядом свое платье, расправила складки юбок.

– Знаю, я выгляжу смешно. Платье для прогулок – вот как это называется. Бывают утренние платья, платья для прогулок, костюмы для верховой езды. Особое платье для каждого случая. Впрочем, вот это платье красивое.

– Очень, – согласился Колин. – И смотрится еще лучше от того, что его надели вы.

Бренна пропустила комплимент мимо ушей.

– Подумать только, раньше я думала, что простое шерстяное платье – это все, что нужно женщине.

– Должен заметить, я рад, что вы переменили мнение на сей счет.

Колин снова взял ее руку в перчатке, поглаживая ладонь сквозь тонкую лайку.

Бренна, как загипнотизированная, смотрела на их сцепленные руки и молчала.

– Бренна? – Ее имя само слетело с его языка. Наполнявшие парк звуки вдруг отступили, стали просто неясным шумом где-то вдалеке. Он не замечал ничего вокруг, следя, как она облизнула губы кончиком языка. Потом она подняла взгляд, их глаза встретились, и он вдруг понял, что ему нечем дышать.

– Да, Колин? – переспросила она. Ее голос звучал хрипло и низко.

– Вот вы где!

Колин, как ужаленный, бросил руку Бренны и повернулся к сестре. Он с трудом перевел дух. Джейн широко улыбалась, подходя к ним рука об руку с леди Уэллсли.

– Я хотела познакомить Брен... леди Маргарет с леди Уэллсли, – весело сказала Джейн. Колин, однако, заметил, что сестра подозрительно переводит взгляд с него на Бренну и обратно.

Они что-то видели? Или, что еще хуже, слышали? Ведь он чуть было не поцеловал Бренну. Более того, ему хотелось схватить девушку в объятия прямо тут, на берегу канала, и целовать, пока у нее не закружится голова и она не ухватится за него в отчаянной попытке не упасть, шепча его имя снова и снова.