Тетя Гертруда большую часть дня отдыхала, а Джейн проводила все свободное время в одиночестве, с книгой. Или бродила, изучая окрестности. Часто она ела днем в своей комнате, похоже, самой ухоженной и аккуратной в доме благодаря вниманию Бригитты. Каждый вечер она делила трапезу с тетушкой, но как только со стола убирали посуду, та почти немедленно удалялась к себе.

Единственные темы, которые ее тетушка, казалось, охотно обсуждала, были истории из ее собственной юности. Истории весьма забавные (Джейн должна была признать), хотя и несколько шокирующие. Господи, ее мать упала бы в обморок, если бы узнала, что тетя Гертруда угощала ее дочь рассказами о тайных поцелуях и прозрачных платьях, которые старушка в юности надевала без надлежащего нижнего белья!

Девушка рассеянно слушала тетку, но ее мысли то и дело возвращались к загадочному и необъяснимому лорду Уэстфилду. А каждый раз как ей вспоминался их поцелуй, ее щеки вновь и вновь начинали гореть от стыда и обиды. Слава Богу, что рассудок вновь вернулся к ней. Она мечтала, чтобы он никогда больше не встречался ей на пути. Ей абсолютно не хотелось вновь испытывать то сильное желание, которое граф разжег в ней. Но Джейн должна была признаться в том, что он пробудил в ней что-то такое, что она была не в состоянии понять или объяснить. Надо сказать, контроль над собой ей давался нелегко. С большим трудом она могла сейчас отогнать от себя эти чувства, а ведь раньше делала это легко, когда какой-нибудь джентльмен вызывал ее интерес.

– Да, дорогая, о чем я говорила? – рассеянно спросила ее тетушка с ярко блестящими глазами. – О да, майор Барнеби. Нам с сестрой ужасно хотелось, чтобы майор заметил нас, поскольку он был самым красивым офицером из всех, кого мы видели, а тем летом в Бате было много хорошеньких девушек. Говорили, что в тот вечер он будет в театре. Как ты думаешь, что мы придумали? Мы намочили наши платья: они, конечно, стали почти прозрачными, но мы не стали переодеваться. – Она прикрыла рот салфеткой и захихикала как девочка, получая удовольствие от воспоминаний.

– О, тетушка, это правда?

– Да, правда. Конечно, тогда половина девушек сделали то же самое. Да, куда бы вы ни взглянули, вы видели… хм!.. – Приступ кашля прервал ее рассказ. Джейн почувствовала, как запылали ее щеки.

– И что же случилось? Майор заметил вас?

– Боюсь, что нет. Но именно в тот вечер барон впервые заметил твою бабушку. Они обвенчались в сентябре в День святого Михаила.

– Очаровательно. – Джейн взяла в руку бокал и отпила глоток сладкого вина.

– А теперь, думаю, я должна отправиться спать. Ты просто прелесть, позволяешь глупой старой леди болтать весь вечер. Надеюсь, ты простишь меня?

– Тетя Гертруда, я наслаждаюсь, слушая ваши восхитительные истории. Вы уверены, что не хотите посидеть со мной в гостиной? Вижу, у вас там арфа, а я не так уж дурно играю на ней.

– Нет, дорогая. Может быть, завтра. Но ты всегда можешь поиграть на ней, когда тебе захочется. – Она поднялась и поцеловала Джейн в щеку. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, тетушка. – Когда тетя вышла из комнаты, девушка со вздохом уронила руки на колени.

Джейн еще рано было ложиться спать, но ей и не хотелось сидеть одной в гостиной. Она поднялась наверх, переоделась в ночную сорочку и принялась при свечах писать письмо сестре Сюзанне. Джейн знала, что сестра пришла бы в восторг от историй тети Гертруды, поэтому попыталась пересказать столько шокирующих деталей, сколько смогла вспомнить. Но ее постоянно отвлекали какие-то посторонние мысли.

В глубине души Джейн понимала, что в этом доме что-то не так, происходит что-то ужасное, иначе к чему вся эта секретность? И почему тетя так тщательно пытается удержать ее от свидания с ее собственной плотью и кровью? Разочарование росло, но крепло желание раскрыть какую-то семейную тайну. Подняв глаза от письма, Джейн увидела в окне полную луну и аллею деревьев, освещенных серебряным светом.

В ней зрела решимость. Она не хотела, чтобы от нее так легко отмахнулись. Джейн проделала весь этот длинный путь, храня в душе искру надежды. Долгие годы от нее скрывали правду. Правду, которая помогла бы ей' разумно спланировать свою жизнь.

«Я узнаю все. Сейчас же, немедленно». Джейн осторожно взяла свечу и распахнула дверь, прислушиваясь к звукам в темном доме. Вокруг было тихо. Она спустилась вниз по спиральной лестнице, затем пересекла большой холл, прикрывая рукой пламя свечи.

Достигнув входа в западное крыло, девушка дрожащей рукой взялась за хрустальную дверную, ручку. К ее удивлению, дверь оказалась незапертой.

Вспотевшей ладонью Джейн с трудом повернула ручку и очутилась в длинном холле, высокие окна которого закрывали пыльные потертые шторы из вишневого бархата. Сияющий лунный свет проникал в помещение, отбрасывая длинные косые тени на голые доски пола. Девушка сделала два неуверенных шага вперед. Сердце гулко билось в груди. «Дыши спокойно!» – приказала она себе.

По левую сторону коридора расположился ряд дверей. В дальнем конце грациозно и плавно поднимались наверх консольные ступени. Джейн рассудила, что ее бабушка, вероятно, находится наверху.

Отчаянно стараясь усмирить дыхание, Джейн на цыпочках пошла вперед. Откуда-то дул холодный ветерок, лаская ее икры и развевая подол халатика. Девушка резко обернулась, когда тяжелая дверь, которую она оставила приоткрытой, с грохотом захлопнулась на скрипящих петлях. У нее подпрыгнуло и бешено заколотилось сердце.