Шрифт:
– Или ты ошибся и это не та звезда, которую показала тебе женщина.
– Нет, та самая.
– Значит, звезду перепутали сайни – еще до того, как убили Архитекторов у себя на пиру.
– Возможно.
– И то, что у этой звезды имеется такая благоприятная для жизни планета, всего лишь совпадение.
– Совпадение, – повторил Данло.
– И то, что этот мир заселен людьми, тоже совпадение.
У Данло в голове царила тьма, как в заброшенной пещере, но при этих словах Эде он кое-что вспомнил, и в нем словно факел зажгли.
– Слишком много совпадений, – сказал он.
– Значит, в случай ты не веришь? – В бытность свою человеком, программистом и кибер-архитектором, Эде всегда выступал против тихизма – философского учения, утверждающего, что вся реальность абсолютно случайна. Теперь, в качестве призрака галактического бога, он стал придерживаться менее строгих взглядов.
– Я не верю, что Бог играет в кости со вселенной, – сказал Данло, цитируя Эйнштейна. – Совпадения всегда интригуют, правда?
– Возможно, но стоит ли искать в них какой-то смысл?
– Смысл есть во всем.
Эде испустил механический, запрограммированный вздох и спросил:
– Какой же смысл в том, что ты нашел мир под названием Новый Алюмит там, где надеялся найти Таннахилл?
Сразу же после выхода на орбиту Данло, следуя правилам своего Ордена, связался с планетой по радио и почти незамедлительно получил ответ. Язык обитателей планеты происходил, очевидно, от древнего иштвана. Эде переводил с него без затруднений и сразу выяснил, что эти люди, называющие себя нараинами, ничего не знают о Таннахилле.
– Ты правда не знаешь? – отзываясь на вопрос Эде, спросил Данло.
– Нет, не знаю.
– Ты забыл, что Николос Дару Эде родился на планете Алюмит?
Эде умолк, обрабатывая информацию. Его лицо приобрело выражение глубокой задумчивости, а электронные глаза компьютера стали расплывчатыми, как у младенца.
– Должно быть, я случайно сократил из памяти информацию о своей родной планете, – сказал он наконец. – Но странно, что я забыл факт этого сокращения.
– Память вообще странная штука. Я сам вспомнил про Алюмит, только когда ты заговорил о совпадениях.
– Думаю, ты заметил еще одно совпадение, – сказал Эде, глядя Данло в глаза. – Нараины говорят на производном от иштвана диалекте.
Данло кивнул.
– Иштван – это язык Старой Церкви, да?
– Верно. Однако через двести лет после Великого Раскола 1749 года, к концу Войны Контактов, у Архитекторов насчитывалось около пятидесяти сект, и все они считали иштван своим священным языком. Архитекторы-миссионеры разнесли его по всей галактике.
– Но именно Старая Церковь обосновалась в Экстре.
– Возможно, другие церкви последовали ее примеру.
– Да, возможно.
– Или миссионеры Старой Церкви обучили предков этих нараинов иштвану.
– Мы можем подобрать с тысячу разных гипотез по поводу того, почему Таннахилл этим нараинам якобы неизвестен, – улыбнулся Данло.
– Твое “якобы” не укрылось от моего внимания. Думаешь, эти люди нам лгут?
– Не знаю, но тут есть что-то странное. Почему, например, их мир называется Новый Алюмит?
– Кто его знает. Может быть, в галактике полно таких “новых” миров.
– Я хотел бы это исследовать, – сказал Данло.
– Мы могли бы поговорить с ними еще раз.
– Мне хотелось бы встретиться с ними лично.
– Ты имеешь в виду видеосвязь?
Данло медленно покачал головой. В ответ программа Эде генерировала нечто вроде тревоги.
– Ты подразумеваешь, что хочешь совершить посадку на этой планете?
– Да.
– Но это очень опасно, – тут же заявил Эде, который после сайнийского пира относился к потенциально опасным ситуациям очень настороженно. – Незнакомый мир, незнакомый народ…
– Пилотам приходится рисковать везде и всегда.
– Пусть так. Но разве риск не должен быть пропорционален ожидаемому результату?
– Ты торгуешься, как купец, – сказал Данло, но тут же устыдился своей грубости, – даже по отношению к компьютеру. – Извини. Но нараины все-таки могут что-то знать о Таннахилле – чем не результат?
Эде пораздумал над этим, и его светящийся лик сделался почти непроницаемым.
– Но в Экстре, возможно, есть еще сотня планет, где люди знают о Таннахилле – и не делают из этого тайны.