Сцена готова, зрители на местах, артисты тоже. Убедившись в отсутствии поблизости посторонних, Эмблер проскользнул за зеленый куст в шестидесяти ярдах от фонтана и приготовил винтовку. Дешен все еще сидел на скамейке. Эмблер достал из сумки и включил переговорное устройство.

– Дешен, – негромко сказал он, поднеся микрофон к губам, – если вы меня слышите, почешите ухо.

Через пару секунд физик поднял руку.

– Я начну обратный отсчет с пяти. Когда услышите «один», сожмите прибор в кармане и замкните цепь. Не беспокойтесь. Все скоро кончится. – Он поднял голову. Мимо скамейки прошла молодая женщина. Группа из трех человек приближалась к фонтану с другой стороны, но до них было еще примерно тридцать ярдов. Пригодятся как свидетели. Эмблер поднял винтовку так, чтобы дуло на пару дюймов высунулось из куста. Брюнетка должна заметить. – Пять, четыре, три, два, один… – Он дважды потянул за крючок, потом выстрелил еще раз. Из дула вырвался дымок газов.

Все получилось как нельзя лучше: из груди Дешена ударил фонтанчик крови, затем еще два. По рубашке расползлось темное пятно. Француз всхрипнул – Эмблер видел мелькнувшее на лице удивленное выражение – и, обмякнув, сполз со скамейки на холодную землю.

Игравшие в петанк мужчины первыми увидели, что случилось, и побежали было к телу, но тут же, осознав опасность, повернули назад. Эмблер быстро сложил винтовку и убрал ее в сумку. Минута ожидания показалась ему вечностью. Наконец послышался звук сирены «Скорой помощи». Он достал из сумки белый халат, надел его и приготовился.

Лорел, как и договаривались, остановила машину в назначенном месте и, выскочив из кабины, побежала к телу.

Эмблер метнулся к машине, открыл заднюю дверь и схватил носилки. На это у него ушло тридцать секунд. Он подбежал к Лорел, которая, словно оцепенев, стояла над телом Бенуа Дешена.

– Он мертв, – дрожащим голосом произнесла она.

– Правильно. – Эмблер наклонился и подхватил тело, чтобы погрузить его на носилки.

Что-то было не так.

– Нет, он по-настоящему мертв. – Лорел испуганно посмотрела на него.

В горле у Эмблера как будто застрял кусок льда. Не может быть.

Тем не менее безжизненная тяжесть вялого, грузного тела подтверждала ее слова.

– Надо увозить его отсюда, – пробормотал Эмблер, переворачивая Дешена. И тут он увидел.

Тонкая струйка крови стекала из-под волос, где чернела маленькая дырочка. Эмблер отвел липкую прядь. Входное отверстие в паре дюймов надо лбом могла оставить только пуля малого калибра. Смерть настигла физика мгновенно. Откуда именно стреляли, определить сейчас было невозможно – удобных для снайпера местечек здесь хватало. Киллер мог находиться либо в парке, либо в одном из соседних домов. И он знал свое дело.

Ничего не говоря, они погрузили тело на носилки и задвинули их в машину. Оставить Дешена было нельзя, не выдав весь провалившийся план. Но и времени прошло уже слишком много. Присутствие «Скорой помощи» привлекло любопытных. Эмблер захлопнул дверь и начал снимать с Дешена одежду. Убрал стальные кружочки, вытер краску на груди и…

В заднюю дверь постучали. Громко и требовательно. Он поднял голову.

– Ouvrez la porte! C’est la police!

Что ему нужно? Может быть, полицейский хочет поехать вместе с ними в больницу? Что у них здесь делают в таких случаях? Какова общепринятая процедура? Так или иначе, выход оставался один: бежать. Два американца в украденной карете «Скорой помощи» да еще с трупом… Эмблер быстро перебрался вперед и сел за руль. К счастью, Лорел не выключила двигатель. Они планировали уехать из Парижа в Булонский лес, где Дешен оставил арендованную машину. Теперь ехать туда не имело смысла. Главное – убраться куда-нибудь. Эмблер включил передачу. На разговор с жандармом времени не осталось.

Прежде чем надавить на педаль газа, Эмблер бросил взгляд в зеркало заднего вида. Полицейский кричал что-то в рацию. В конце парке, чуть в стороне от собравшейся толпы, женщина в черном пальто разговаривала по сотовому телефону – возможно, докладывала начальству о том, что задание выполнено. И…

По спине как будто пробежали холодные пальцы. Ярдах в десяти от брюнетки, смешавшись с толпой зевак, стоял человек, лицо которого Эмблер предпочел бы не видеть. Потому что лицо это принадлежало китайцу, приятному, неопределенного возраста и почти хрупкого сложения мужчине.

Киллеру из отеля «Плаза».

Главное здание Государственного департамента Соединенных Штатов Америки № 2201 по С-стрит на самом деле состоит из двух корпусов, один из которых был построен в 1939-м, а другой в 1961-м – то есть первый накануне мировой войны, второй – в разгар войны «холодной». У каждой организации есть своя особая история, своя институциональная память, сохраняемая и лелеемая за освященными стенами, но, может быть, утраченная за ними. В Госдепартаменте есть аудитории и залы, носящие имена покинувших этот свет деятелей – например, Зал Лоя Хендерсона, заведовавшего в сороковые отделом Ближнего Востока и Африки; Зал Джона Фостера Даллеса, занимавшего пост государственного секретаря в нелегкие годы «холодной войны». Что же касается более нового корпуса, то его конференц-залы не почтены таким вниманием и известны не по славным именам, а по присвоенным им буквам и цифрам. Самое охраняемое и защищенное помещение скрыто за номером 0002А, и случайно оказавшийся на нижнем уровне посетитель может подумать, что за дверью с этим кодом находится какой-нибудь склад отслужившего свое оборудования. Стены коридора, сложенные из шлакобетонных блоков, выкрашены в унылый серый цвет, по ним проложены медные трубы и алюминиевые воздухопроводы, на них же, ближе к потолку, закреплены лампы дневного света. Встречи здесь обставлены чисто по-деловому; входя в комнату с тремя нолями, не стоит ожидать, что вас встретит столик с пирожными или сандвичами. Надеяться не стоит и на приятную беседу за тяжелой металлической дверью – лучше набраться терпения и рассчитывать, что за время разговора не случится ничего такого, что потребует его продления.

Так что тема данного утреннего совещания не настраивала никого на благодушный лад. Итан Закхейм, старший наспех созданной группы, обвел взглядом сидящих за столом восьмерых человек, высматривая признаки невысказанного несогласия. Собранные вместе люди часто проявляют тенденцию к единому мнению, общей интерпретации проблемы, даже если имеющаяся информация не поддается однозначному толкованию – именно такого «группового мышления» он сейчас и опасался.

– Все согласны с прозвучавшими здесь выводами? – спросил Закхейм.