— У каждого — своя система. Хотелось бы познакомиться с вашей.

— У меня ее нет.

Шеф Сюрте поднялся и сделал несколько шагов вдоль гостиной, опираясь на трость. Вокруг все молчали и странно было видеть, как этот исхудалый, надломленный человек подавлял остальных силой властного нрава, которой уже подчинялись, хотя еще не смирились с нею до конца.

После долгого молчания он наконец произнес.

— Я хотел бы осмотреть помещения, примыкающие к этой квартире.

Директор показал ему план отеля. У комнаты справа, в которой жил сам господин Кессельбах, был единственный выход — через прихожую. Но комната секретаря, которая находилась слева, сообщалась с другим помещением.

— Пройдем туда тоже, — предложил шеф Сюрте.

Господин Формери, не сдержавшись, пожал плечами и пробурчал:

— Но ведь дверь между ними заперта, и окна — тоже.

— Пройдем туда все-таки, — повторил господин Ленорман.

Его провели в первую из пяти комнат, оставленных для госпожи Кессельбах. Потом, по его просьбе, показали ему следующие четыре. Все двери между апартаментами были с обеих сторон заперты на засовы.

Он спросил:

— Ни одна из этих комнат не занята?

— Нет.

— А ключи?

— Они постоянно находятся в конторе.

— Значит, никто не мог сюда пробраться?

— Никто, за исключением дежурного по этажу, обязанного проветривать их и вытирать пыль.

— Позовите его.

Слуга, некий Гюстав Бедо, сообщил, что накануне, согласно полученному им указанию, он запер окна во всех пяти комнатах.

— В котором часу?

— В шесть вечера.

— И вы ничего не заметили?

— Нет, ничего.

— А сегодня утром?

— Сегодня я открыл окна ровно в восемь часов.

— И ничего при этом не нашли?

— Нет… Ничего… Впрочем…

Он явно колебался. Засыпанный вопросами слуга наконец признал:

— Так вот, в комнате номер 420, возле камина, я нашел изящный футляр для сигарет… который собирался сегодня же вечером отнести в контору.

— Этот футляр при вас?

— Нет, он в моей комнате. Это сигаретница из вороненной стали. С одной стороны в нее кладут табак и папиросную бумагу, с другой — спички. На ней инициалы золотом: буквы «Л» и «М».

— Что вы говорите?

Это сказал Чемпэн, выступивший вперед и казавшийся крайне удивленным.

— Вы сказали — футляр из вороненной стали?

— Да.

— С тремя отделениями — для табака, бумаги и спичек… И в нем — русский табак, светлый и тонкий, не так ли? Принесите-ка его… Мне надо на него взглянуть… Хочу убедиться сам…

По знаку начальника Сюрте Гюстав Бедо удалился. Господин Ленорман сел и острым взором стал рассматривать ковры, мебель, занавески. Наконец спросил:

— Мы действительно в номере 420?

— Да.

Следователь усмехнулся:

— Хотелось бы узнать, какая связь видится вам между этим случаем и драмой. Пять запертых дверей отделяют нас от комнаты, где Рудольф Кессельбах был убит.

Господин Ленорман не снизошел до ответа.

Время шло. Гюстав не возвращался.

— Где этот служащий ночует, господин директор? — спросил шеф Сюрте.

— На шестом этаже, над улицей Иудеи, то есть как раз над нами. Странно, что его еще нет.

— Не будете ли вы добры послать кого-нибудь за ним?

Директор отправился сам, сопровождаемый Чемпэном. Несколько минут спустя он вернулся, на сей раз — один. Вернулся бегом, с перекошенным лицом.

— Ну что там?

— Он мертв…

— Убит?

— Да!

— Гром и молния! — воскликнул господин Ленорман. — Этих мерзавцев голыми руками не возьмешь! Вперед, Гурель, галопом: пусть перекроют все выходы из гостиницы… И хорошо охраняют… А вы, господин директор, ведите нас в комнату Гюстава Бедо.

Директор вышел. Но перед тем, как последовать за ним, господин Ленорман нагнулся и поднял крохотный бумажный кружок, к которому был давно прикован его взор.

Это была этикетка с синей каймой. На ней стояла цифра — 813. На всякий случай он положил ее в свой бумажник и догнал остальных.

Чуть заметная ранка в спине, между лопатками… Врач тут же объявил:

— Точно такая же, как у господина Кессельбаха.

— Да, — согласился господин Ленорман. — Удар нанесен той же рукой, и послужило ей то же самое оружие.

Судя по положению тела, слугу застигли в ту минуту, когда он, стоя на коленях перед своей постелью, искал под матрацем футляр, который там спрятал. Рука оставалась еще между матрацем и пружинами, но футляра не нашли.