Разум требовал вернуться с небес на землю. Согласно логическим выкладкам такой мужчина просто не мог прозябать в одиночестве. Наверняка рядом с ним порхала какая-нибудь фея с модельной внешностью. И вообще сама Катя еще несколько месяцев назад и о Саше мечтать не могла, а теперь ей хотелось большего, чем дала судьба.

«А почему нет?» – рассуждала Катерина.

«А почему да? – возражала логика. – На себя посмотри. Бери что дают, а то останешься беззубой старухой у разбитого корыта».

Катя почти согласилась с доводами разума, но едва она заглянула к Крягину попрощаться, как все мысли напрочь выдуло у нее из головы, как пушинки с одуванчика. Он посмотрел на нее с непередаваемым выражением лица, в котором Катя за долю секунды успела прочитать целый любовный роман с бурными страстями, нежными восходами и яркими закатами, и у нее буквально подкосились ноги. А когда шеф бархатным голосом поинтересовался, как ей понравился первый день на новом месте, Катерина потекла, как пломбир в бане, и твердо решила: что бы он сейчас ни предложил – соглашаться на все. Пан или пропал.

Но шеф ограничился лишь пожеланием приятного вечера и выразил надежду увидеть ее завтра утром.

«На что он намекает? – судорожно начала соображать одуревшая от наплыва эмоций секретарша. – Приятный вечер – с кем? Он знает про Сашу или намекает на себя? И где он хочет увидеть меня завтра утром? В своей постели? В смысле – проснуться вместе? Или что? Какая я дура все-таки! Он же ждет от меня встречного шага, а я не понимаю, куда шагать!»

От бессилия и злости на себя Катерина чуть не расплакалась. Время было упущено. Шеф спрятался за бумагами, образовав из них подобие веера, и потянулся к телефону.

– До свиданья, – пискнула Катя и попятилась. В ответ Крягин пошуршал бумажками.

Тягостные размышления о том, почему он не ответил – потому ли, что начал разговор по телефону, или потому, что разозлился на ее нерешительность, – преследовали Катерину до самого дома. Уже у самых дверей она сообразила, что приехала к родителям, а не к Саше.

– Кто не рискует, тот пьет чай и всю жизнь грызет сушки, – прокомментировала свое мнение по основному вопросу Кротова. Елизавета вообще любила перечить народным мудростям. – Я всегда говорила, что должна проскочить искра, только так идентифицируется настоящее чувство.

Катя могла бы уличить подругу в том, что та искрилась всякий раз, как неисправный трансформатор, тем не менее еще ни разу не обнаружила настоящую любовь. Все оказывались не теми.

– Ошибка природы, – так говорила Елизавета, ни за что не желая признаваться себе в том, что это ее персональная ошибка.

С одной стороны, Катерина уважала Лизу и ценила ее мнение, а с другой – Кротова так часто ошибалась сама, что следовать ее советам было страшновато.

– Не было искры, – подумав, изрекла Катя.

– А что было?

– Что-то такое…

– Какое?

– Странное. Непривычное. – Катя пожала плечами.

– Но скорее приятное или противное? – допытывалась Елизавета.

– Напряженное такое. – Катя не знала, как объяснить, чувствуя себя улиткой, трусливо заползающей в свою ракушку. Ей было страшно анализировать свои ощущения, страшно вступить в новый этап своей жизни, страшно признаться себе в чем-то…

– Ты ленивая жаба, – сурово пригвоздила ее подруга.

– А ты – девочка-рентген, – вяло отмахнулась Катерина.

– Представь себе! Тут особого ума не надо. Твой консерватизм тебя погубит.

– Ага. И я превращусь в консервы.

– Ты уже – килька в томате! – рявкнула Кротова. – Сидишь тут, квасишься, боишься шаг в сторону сделать. Да я знаю, из-за чего ты дергаешься. Вцепилась в своего Сашу и дальше своего носа не видишь! Не было мужика, и это не мужик!

– Мужик, – робко вякнула Катя.

– В каком месте? – взъярилась Лизавета. – Он что, зарабатывать начал? Где он у тебя сутками шляется? Почему датый всегда?

– Сто грамм еще никому…

– Где сто, там и двести! Уж поверь моему опыту. На сто грамм у него есть, а на еду ты должна зарабатывать! Что он, кстати, про твою новую работу сказал? Небось первым делом поинтересовался, какая зарплата?

– Да он вообще не знает, что я на другую работу пошла, – попыталась заступиться за Александра Катя.

Но сбить Кротову с толку было не так-то просто. Развернув мысль на сто восемьдесят градусов, Елизавета пошла в атаку:

– Вот! Это твое подсознание на автопилоте работает! Не зря ты ему не сказала!